Буцкамм, Вольфганг

Вольфганг Буцкамм
Wolfgang Butzkamm
Дата рождения:	1938(1938)
Страна:	Германия
Научная сфера:	лингвистика
Место работы:	Рейнско-Вестфальский технический университет Ахена
Учёное звание:	профессор

Вольфганг Буцкамм (нем. Wolfgang Butzkamm, род. 1938) — профессор в отставке кафедры «Английский язык как иностранный» Технического университета города Аахен, Германия. Прославился разработкой систематического подхода к роли родного языка при обучении иностранному. Данный подход радикально отличается от метода погружения в изучаемый язык, который господствует во многих странах. Согласно теории Буцкамма, традиционный принцип одноязычия является частным случаем так называемого натуралистического заблуждения (naturalistic fallacy), согласно которому обучение иностранному языку (L2) ведётся по той же модели, что и родному языку (L1).

Биография

В. Буцкамм известен как специалист в области прикладной лингвистики. Учился в университетах Марбурга, Мюнстера и Дортмунда (Германия), а также Эпплтона (США). Свою карьеру Буцкамм начал в качестве учителя английского, немецкого и французского языков, применяющего инновационные методы обучения. В 1973 году принят на кафедру «Английский язык как иностранный» в городе Аахен, Германия.

Модель «просвещённого одноязычия» и принцип дуалистического понимания

Модель «просвещённого одноязычия» была разработана в 1973 году под влиянием преподавания языка и двуязычного метода Додсона. Языки можно выучить только в процессе их использования, поэтому иностранный язык сам по себе является первостепенным средством к его изучению и, следовательно, должен быть рабочим языком урока. Несмотря на это, овладение иностранным языком лучше всего достигается при систематической поддержке родного языка, то есть родной язык должен стать второстепенным средством к изучению иностранного языка. Так как на начальной стадии ученик неизбежно прибегает к скрытой активизации навыков родного языка, необходимо также систематически создавать явные опоры на родной язык.

1. Двуязычная передача смысла надёжна, эффективна и практична при использовании метода сэндвича.

Русский учитель английского языка:

• I was going to say the same. Я хотел сказать то же самое. I was going to say the same.
• There is a printing error third line up. В третьей строке снизу опечатка. There is a printing error third line up.
• What’s the matter? Что случилось? What’s the matter?

Данный метод передачи смысла незнакомого выражения, техника сэндвича, может быть использован ненавязчиво, посредством перевода шёпотом. Учителю следует в основном применять именно этот метод двуязычного обучения, так как он позволяет быстрее всего добиться свободной беседы на уроке. Необходимо сначала произнести незнакомое выражение на иностранном языке (L2), затем перевести это выражение на родной язык учеников (L1) и, наконец, снова повторить его на иностранном языке (L2): L2 => L1 => L2. 2. Иногда более эффективным является сочетание литературного и дословного перевода. Дословный перевод, согласно терминологии Буцкамма техника «отражения» (mirroring), объясняет не только то, что говорится, но и как это говорится. Необходимость и даже неизбежность такой поддержки родного языка очевидна в тех случаях, когда иностранный язык типологически отличается от родного языка и генетически не связан с ним.

• half past one
  • половина второго / полвторого (объясняет значение)
  • половина после одного (показывает синтаксическую структуру)
• I want Adam to answer this question.
  • Я хочу, чтобы Адам ответил на этот вопрос. (объясняет значение)
  • Я хочу Адам ответить этот вопрос. (показывает синтаксическую структуру)
• Write it as one word.
  • Пишите это слитно. (объясняет значение)
  • Пишите это как одно слово. (показывает синтаксическую структуру)

Несмотря на то, что не все конструкции находят своё отражение в родном языке учеников, дуалистическое понимание (функциональное понимание / декодирование (decoding) в сочетании с пониманием синтаксической структуры / расшифровка (codebreaking)) является, по мнению Буцкамма, самым важным фактором при овладении языком. Только этот способ дуалистического понимания позволяет ученику рисковать и строить свои предложения, тем самым находя, по словам Гумбольдта, «неограниченное применение ограниченным средствам» (генеративный принцип):

• I want you to underline this word. Я хочу, чтобы вы подчеркнули это слово.
• He wants us to do our homework. Он хочет, чтобы мы сделали наше домашнее задание.
• Do you want us to write this sentence down? Вы хотите, чтобы мы написали это предложение?
• Do you want me to guess? Вы хотите, чтобы я догадался?

Учителям необходимо подавать материал так, чтобы предложения, услышанные и прочитанные учениками, становились синтаксическим ядром и моделью для целого ряда других предложений.

Литературный перевод в сочетании с техникой отражения открывает полный доступ к значениям конструкций иностранного языка. При этом дополнительные объяснения часто становятся ненужными. В отличие от этого метода, общепринятый одноязычный принцип обучения воспринимает родной язык только как непрошенного гостя, а постоянное искушение учеников и (изнурённых) учителей перейти на родной язык скорее как помеху, чем как помощь. Учителей, как правило, призывают сокращать использование родного языка, прибегая к нему лишь в крайних случаях при передаче смысла или при объяснении сложных грамматических правил, которые в свою очередь также должны сводиться к минимуму.

Буцкамм считает это огромной ошибкой и к тому же европейским центризмом. Признавая, что не стоит злоупотреблять родным языком, используя его необдуманно и бессистемно, Буцкамм убежден, что необходимо переосмыслить роль родного языка как важного ресурса при изучении и преподавании иностранного языка. Так как дети растут в постоянном контакте с родным языком, они научились: 1) концептуализировать мир при помощи языка, освоив его символическую функцию; 2) общаться с людьми; 3) говорить, используя свои голосовые связки; 4) интуитивно осознавать грамматическую организацию, а также многие тонкости языка (например, понятия временных, следственных и условных отношений); 5) читать и писать. По перечисленным причинам родной язык является важнейшим помощником при изучении иностранного языка.

Успешные ученики опираются на обширную базу лингвистических навыков и знаний о мире, которую они уже приобрели, используя родной язык. Как правило, им необходимо перестроить понимание действительности в соответствии с новым языком. Родной язык был освоен ими вместе с сопутствующими навыками общения и прагматическими знаниями, которые могут быть перенесены в систему изучаемого языка. Например, им не нужно объяснять, что просьбы, желания и предупреждения иногда завуалированы как обычные высказывания. Подобным образом грамматика родного языка уступает место грамматике иностранного вне зависимости от того, имеются ли в обоих языках сходные грамматические явления. Это объясняется тем, что во всех языках существуют способы выражения абстрактных идей, таких как обладание, число, агенс, инструмент, отрицание, причина, условие, обязательство и т. д. Какие бы способы не применялись для этого, один естественный язык способен открыть двери к грамматикам других языков, поскольку все языки сотканы из одной и той же концептуальной материи. В известном смысле мы овладеваем языком лишь единожды.

По мнению Буцкамма, одноязычная доктрина не может быть оправдана ни в малейшей степени. Кредо «только изучаемый язык» должно быть отброшено, что позволит методологии преподавания иностранного языка снова встать на ноги. Несмотря на это мнение, теория «просвещённого одноязычия» не призывает отказываться ни от одной из существующих одноязычных форм обучения. Целью двуязычных методов является не замена, а обогащение форм обучения. Учителям предстоит самим выбирать метод, наиболее подходящий в каждом конкретном случае. Итак, следует запомнить одно правило: учите английский посредством английского, но с поддержкой родного языка.

Литература

• Butzkamm, W. [www.fremdsprachendidaktik.rwth-aachen.de/Ww/47_bilhistory.html Code-Switching in a Bilingual History Lesson: The Mother Tongue as a Conversational Lubricant] // International Journal of Bilingual Education and Bilingualism. — 1998. — № 1.2. — С. 81-99.
• Butzkamm, W. [www.fremdsprachendidaktik.rwth-aachen.de/Ww/b2000_generative.html Generative principle] // Byram, M. Routledge Encyclopedia of Language Teaching and Learning. — London, New York: Routledge, 2000. — С. 232—234.
• Butzkamm, W. [www.fremdsprachendidaktik.rwth-aachen.de/Ww/b2000_monolingual.html Monolingual Principle] // Byram, M. Routledge Encyclopedia of Language Teaching and Learning. — London, New York: Routledge, 2000. — С. 415—417.
• Butzkamm, W. [www.fremdsprachendidaktik.rwth-aachen.de/Ww/programmatisches/pachl.html We only learn language once: The role of the mother tongue in FL classrooms — death of a dogma] // Language Learning Journal. — 2003. — № 28. — С. 29-39.
• Butzkamm, W. Lust zum Lehren, Lust zum Lernen: Eine neue Methodik für den Fremdsprachenunterricht. — Tübingen,Basel: Francke, 2004.
• Butzkamm, W., Caldwell, J. A.W. The Bilingual Reform: A Paradigm Shift in Foreign Language Teaching. — Tübingen: Narr, 2009.
• Butzkamm, W., Dodson, C.J. The Teaching of Communication: From Theory to Practice. // International Review of Applied Linguistics in Language Teaching. — 1980. — № 13.4. — С. 289—309.
• Dodson, C.J. Language Teaching and the Bilingual Method. — London: Pitman,1967/1972.

Ссылки

• [www.fremdsprachendidaktik.rwth-aachen.de/ Сайт Вольфганга Буцкамма]

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Буцкамм, Вольфганг

– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.