Буэн, Жан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

</table> Жан Буэн — французский легкоатлет, который на олимпийских играх 1912 года выиграл серебряную медаль на дистанции 5000 метров. Также на Олимпиаде 1912 года принимал участие в кроссе, на котором он не смог закончить дистанцию. На олимпийских играх 1908 года выступал в командном кроссе на 3 мили, где его команда выиграла бронзовые медали, а сам Буэн не смог закончить дистанцию и тем самым не попал в тройку призёров сборной Франции. В беге на 1500 метров не смог выйти в финал. В 1911 году установил мировые рекорды на дистанциях 3000 и 10 000 метров. 7 июля 1913 года установил мировой рекорд в часовом беге — 19 021 метров. В 1909, 1910, 1911 и 1912 годах становился чемпионом Франции по кроссу.

Погиб на поле сражения, недалеко от Ксивре-Э-Марвуазен, во время Первой мировой войны.

Именем Жана Буэна названы стадионы в Анже - арена одноименного футбольного клуба, и в Париже, на которой свои встречи проводит регбийный «Стад Франсе», а также фанатская трибуна на стадионе «Велодром» в Марселе.

Напишите отзыв о статье "Буэн, Жан"



Ссылки

  • [www.sports-reference.com/olympics/athletes/bo/jean-bouin-1.html Профиль на сайте sports-reference.com]
Жан Буэн
Общая информация
Полное имя

Alexandre François Étienne Jean Bouin

Дата и место рождения

21 декабря 1888(1888-12-21)
Марсель

Дата и место смерти

29 сентября 1914(1914-09-29) (25 лет)
Ксивре-Э-Марвуазен

Гражданство

Франция Франция

Личные рекорды
Международные медали
Олимпийские игры
Серебро Стокгольм 1912 5000 метров
Последнее обновление: завершил карьеру</small>
Предшественник:
Юхан Сванберг
Мировой рекорд в беге на 3000 метров
11 июня 1911 — 24 сентября 1911
Преемник:
Ханнес Колехмайнен
Предшественник:
Альфред Шрабб
Мировой рекорд в беге на 10 000 метров
5 ноября 1904 — 22 июня 1921
Преемник:
Пааво Нурми

Отрывок, характеризующий Буэн, Жан

Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.