Бхаванидас

Бхаванидас (работал приблизительно в 1700—1748 годах) — индийский художник.

Происхождение, дата рождения и дата смерти художника не известны. Такое положение характерно для большинства мастеров, работавших в придворных художественных ателье индийских правителей. Частичная реконструкция творчества Бхаванидаса стала возможной благодаря некоторым сохранившимся документам.

Свою карьеру художник начинал в самом конце правления могольского императора Аурангзеба (1658—1707). Вероятно, тогда была им создана миниатюра «Аурангзеб в паланкине прибывает на охоту» (1700-1715гг, Музей Метрополитен, Нью Йорк). В силу отсутствия большого интереса к живописи со стороны императора, художественная мастерская при нём приходила в упадок, многие мастера разъехались ко дворам раджпутских князей. Некоторый интерес к живописи сохранялся со стороны принцев и иных придворных, которые оставались в Дели и Лахоре. Между 1700 и 1712 годами один из сыновей Аурангзеба - принц Муаззам и ряд ключевых аристократов проживали в этих центрах. Предполагают, что Бхаванидас работал там в это время.

После смерти Аурангзеба Бхаванидас какое-то время пребывал в китабхане его преемников, вплоть до императора Фаррухсийяра (1713—1719). Стиль произведений Бхаванидаса в первые десятилетия XVIII века был основан на классической могольской живописи времён Шах Джахана — психологические выверенные изображения придворной жизни. Кроме этого художник создавал так наз. генеалогические портреты, на которых одновременно изображались несколько поколений могольских правителей (напр. «Сцена дарбара с четырьмя сыновьями и двумя внуками Шах Джахана», 1700—1710, Сан Диего, Музей искусства). Бхаванидаса считают последним художником делийской императорской мастерской, который придерживался традиционной художественной формулы, присущей лучшим временам могольской живописи - временам правления Акбара, Джахангира и Шах Джахана.

Как полагают, после 1719 года (то есть после смерти императора Фаррухсийяра) Бхаванидас покинул могольскую столицу, и перебрался ко двору правителя раджпутского княжества Кишангарх Радж Сингха (1706—1748). Радж Сингх был связан с могольскими императорами узами родства: его сестра Амрит Баи Сахиба (по другим источникам — тётка) была женой императора Бахадур шаха (1707—1712) и матерью наследника и претендента на престол Азим аль-Шана, погибшего в 1712 году в битве с войсками другого претендента на трон — Джахандара. Принято считать, что художник переехал к Радж Сингху только после 1719 года, однако близкие отношения раджпутского и могольского дворов делают возможным допущение, что Бхаванидас мог бывать в Кишангархе и до этой даты. Так или иначе, но он стал одним из самых известных распространителей могольского стиля в раджпутских княжествах, а также самым высокооплачиваемым художником при дворе раджи, который положил ему жалование 90 рупий в месяц. Ему принадлежит главная роль в становлении местного стиля кишангарской живописи. Полагают, что Бхаванидас возглавлял художественную мастерскую Радж Сингха до самой смерти правителя в 1748 году; дальнейшая судьба Бхаванидаса неизвестна.

Стиль произведений его раджпутского периода несколько отличается от могольского. Бхаванидас стал экспериментировать с новыми жанрами, создавая изображения прославленных коней, и портреты вельмож, которых он размещал на фоне вымышленного, фантастического пейзажа. Эти идеализированные пейзажи в дальнейшем использовались в кишангархской живописи при изображении Радхи и Кришны. Особенно выдающиеся сцены с участием этих божеств были созданы местным художником Нихаль Чандом, которого считают учеником Бхаванидаса.

Сын Бхаванидаса Дальчанд также стал известным художником; он работал в Кишангархе, и в Марваре при дворе Махараджи Абхаи Сингха (1725—1751).

• Bhavanidas. Emperor Awrangzib Receives Prince Mu'azzam, ca. 1707-12, Chester Beatty Library, Dublin.jpg

  Император Аурангзеб принимает принца Муаззама. ок. 1707-12гг, Библиотека Честер Битти, Дублин

• Bhawanidas (attr.). Asim Khwaja Samsam ud-Daula Khan Dauran, ca. 1725, Bibliothèque nationale de France, Paris..jpg

  Портрет Азима Ходжи Самсама ад-Даула Хан Даурана. ок. 1725г, Национальная Библиотека Франции, Париж

• Bhavanidas (attr.)An equestrian portrait of Raja Raj Singh, ca 1725 Brit mus.jpg

  Конный портрет Радж Сингха. ок. 1725г, Британский Музей, Лондон

• Bhavanidas, Raj Singh on a Terrace Enjoying a View of Royal Barges and Military Formations Beyond, 1728,Gursharan S. and Elvira Sidh Collection.jpg

  Радж Сингх на террасе, 1728г, Частное собрание

• Bhavanidas The Stallion Jukaldan Ayragi 1730 Minneapolis Institute of Art.jpg

  Жеребец Джукальдан Айраги. ок. 1730, Институт Искусств, Миннеаполис

• Bhavanidas. The Stallion Kitab ca 1735, Philadelphia MOA.jpg

  Жеребец Китаб. ок. 1735г, Филадельфия, Музей искусства

Источники

• Wonder of the Age. Master Painters of India 1100—1900. Exh. cat. By John Guy and Jorrit Britschgi, Metropolitan Museum of Art, Yale University Press, 2011, pp. 110, 140—141
• Princes and painters in Mughal Delhi, 1707—1857, Exh. cat., Asia Society and Yale University Press, London, 2012. pp. 4-5, 70-71
• J.P. Losty and Malinin Roy, Mughal India, Art, Culture and Empire. The British Library, L. 2012, pp 150-151

Библиография

• Navina Najat Haidar, The Kishangarh School of Painting, c. 1680—1850, Ph.d. diss. Oxford University, 1995.
• Navina Najat Haidar, «A Mughal Artist at a Rajput Court: The Role of Bhavanidas in the Development of the Kishangarh School of Painting» in Beach, Fisher and Gooswami eds. «Masters of Indian Painting». 2 vols. Artibus Asiae Supplementum 48, Zurich, Artibus Asiae Publishers, 2011

См. также

• Могольская живопись 8 Бахадур Шах I (1707—1712), Джахандар Шах (1712—1713), Мухаммад Фаррухсийяр (1713—1719)
• Раджпутская живопись Живопись Кишангарха

Отрывок, характеризующий Бхаванидас

– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?