Анга

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Бхадрика»)
Перейти к: навигация, поиск

А́нга (санскр. अंग) — название древнеиндийского государства и населявшего его племени или народа. Самое раннее упоминание об ангах содержится в «Атхарваведе» (V.22.14), где они перечисляются наряду с магадхами, гандхарами и муджаватами. В джайнских текстах анги и ванги называются арийскими племенами. Согласно ранним буддийским текстам, в VI веке до н. э. Анга была одной из шестнадцати махаджанапад. Анга также упоминается в Пуранах.[1]

По «Махабхарате» царство Анга располагалось на территории современных округов Бхагалпур, Банка и Монгхир в штате Бихар и части Бенгалии. Позднее государство Анга расширило свои границы и занимало бо́льшую часть бенгальской территории. Река Чампа (современная Чандан) была естественной границей между государством Магадха на западе и царством Анга на востоке. На севере граница пролегала по реке Коши.

Согласно «Махабхарате» Дурьодхана назначил Карну правителем Анги. В «Махабхарате» (II.44.9) также говорится об Анге и Ванге как о едином государстве. Столицей ангов была Чампа. По «Махабхарате» и «Харивамше» Чампа ранее называлась Малини и располагалась на правом берегу Ганги у её слияния с рекой Чампой. Это был крупный и процветающий город, который в буддийском тексте «Дигха-никая» называется одним из шести основных городов Индии. В Джатаках город Чампа называется Калачампа. Согласно Джатаке «Махаджанака» город располагался в 16.4 км от Митхилы (в округе Бхагалпур в Бихаре). Чампа славилась своими богатствами и была известным торговым центром. Была развита морская торговля: купцы плавали с торговыми целями вплоть до Суварнабхуми. Древний регион и царство Чампа в центральном Вьетнаме по всей видимости получили своё название от индийской Чампы.

Говорится, что другими крупными городами на территории государства Анга были Ассапура и Бхадрика.

Напишите отзыв о статье "Анга"



Примечания

Отрывок, характеризующий Анга

Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.