Бхактиведанта Нараяна Госвами

Для термина «Бхактиведанта» см. также другие значения.

Не следует путать с Бхактиведанта Свами Прабхупада.

Бхактиведанта Нараяна Госвами
Bhaktivedānta Nārāyaṇa Gosvāmī
Имя при рождении:	Нараяна Тивари
Род деятельности:	вайшнавский гуру, писатель, богослов и переводчик
Дата рождения:	16 февраля 1921(1921-02-16)
Место рождения:	Тиварипур, Бихар, Британская Индия
Гражданство:	Индия
Дата смерти:	29 декабря 2010(2010-12-29) (89 лет)
Место смерти:	Пури, Орисса, Индия
Сайт:	[purebhakti.com kti.com]

Бхактиведа́нта Нара́яна Госва́ми (Bhaktivedānta Nārāyaṇa Gosvāmī ^IAST, более известен как Нараяна Махараджа; имя при рождении — Нараяна Тивари; 16 февраля 1921, Теварипур — 29 декабря 2010, Пури) — индуистский вайшнавский религиозный деятель, богослов, писатель, старший ученик и преемник Бхактипрагьяны Кешавы Госвами (1898—1968); основатель «Международного общества чистой бхакти-йоги». Пребывая в преклонном возрасте Бхактиведанта Нараяна Госвами объехал вокруг света более 30 раз, побывав с проповедью гаудия-вайшнавизма во многих странах мира. По данным на 2002 год, у Бхактиведанты Нараяны Госвами было более 40 000 учеников.

Биография

Рождение и детство

Нараяна Тивари родился в день новолуния 16 февраля 1921 года в деревне Теварипур в Бихаре, Британская Индия. Тиварипур раньше располагался на берегу Ганга, но впоследствии река изменила своё течение и теперь деревня находится на некотором расстоянии от неё. Согласно верованиям индуистов, именно в этом месте Рама убил демона Татаку. Родители Нараяны происходили из образованной и уважаемой семьи брахманов, принадлежавшей к шри-сампрадае. Отца Нараяны звали Балешварнатх Тивари Пандит, а мать — Лакшми Деви.

Нараяна был очень спокойным ребёнком, проявлявшим большой интерес к духовной жизни. Он любил повторять и петь имена Бога, слушать истории из «Махабхараты», «Рамаяны» и «Бхагавата-пураны», которые его родители регулярно читали дома. Вместе со своим отцом, Нараяна также посещал киртаны и собрания правачаны, на которых декламировали священные тексты индуизма. Образование Нараяны началось в начальной школе соседней с Тиварипуром деревни под названием Далсагар. Затем он был принят в пятый класс школы в Кураманпуре, однако он потерял целый год так как в Кураманпуре не удалось получить правительственную регистрацию. В результате Нараяна пошел в школу в Буксаре в восьми километрах от его деревни. Там он был принят в среднюю школу Бихар Бхумихар Брахман, где обучался с пятого класса по седьмой. Затем он учился в средней школе Буксара с восьмого по десятый класс. Благодаря своему необычному интеллекту он всегда был одним из лучших учеников.

В школьные годы Нараяна увлекался спортом, превосходя своих одноклассников в прыжках в высоту, в длину, в беге, езде на велосипеде и футболе. Он был искусным гребцом и ловко справлялся с лодкой в водах Ганга. После завтрака он босиком пробегал без остановок восемь километров от своей деревни до школы, а после занятий — вновь то же расстояние до дома. В итоге Нараяна стал чемпионом штата и завоевал много призов.

Во времена юности Нараяны нарастало Движение за освобождение Индии от британского правления. Нараяна симпатизировал Махатме Ганди, и в знак протеста британцем, не смотря на отличное владение английский языком, отказывался на нём говорить.

Устройство на работу и первая встреча с вайшнавами

После окончания школы, Нараяна Нараяна устроился работать учителем в начальной школе. Через шесть месяцев работы в начальной школе его выбрали преподавать там же, в средней школе. В начальной школе он обучал всем предметам, а в средней — преподавал историю Индии. После того как Нараяна проработал в средней школе несколько месяцев, он успешно получил хорошую работу в полицейском департаменте. Около четырёх лет он проработал в городе Сахибгандж в Бихаре. Там же он встретил Нароттамананду Брахмачари, — проповедника из «Гаудия Веданта Самити» и ученика Бхактисиддханты Сарасвати, который в то время активно проповедовал гаудия-вайшнавизм в Бихаре. В результате общения с Нароттаманандой, Нараяна убедился в превосходстве философии бенгальских вайшнавов. Он начал регулярно приходить на встречи, которые устраивали гаудия-вайшнавы, и слушать лекции. После того, как проповедники уехали, вдохновлённый Нараяна начал ежедневно практиковать джапа-медитацию, повторяя по 64 круга мантры Харе Кришна на чётках.

В это время Нараяну перевели на службу в город Раджмахал, находившийся неподалёку от бенгальской деревни Рамакели — места, где когда-то жили Рупа и Санатана Госвами. К этому времени, у Нараяны пропал интерес к материальной жизни и он начал подумывать о принятии отречения. Несколько раз он подавал прошение об отставке, но старшие чиновники, довольные его добросовестным служением, отказывались принимать его просьбу. В то же время, Нараяна начал переписку с Бхактипрагьяной Кешавой Госвами — духовным лидером «Гаудия Веданта Самити» и одним из старших учеников Бхактисиддханты Сарасвати. В конце 1946 года Нараяна уволился со службы, и, оставив семью и дом, пришёл в Навадвипу, где впервые встретился с Бхактипрагьяной Кешавой Госвами.

Принятие духовного посвящения (1947)

В начале 1947 года Нараяна принял участие в Навадвипа-мандала-парикраме — проходившем ежегодно многодневном паломничестве по местам, связанным с жизнью Чайтаньи. В том же году в день Гаура-пурнимы, Нараяна получил посвящение в ученики от Бхактипрагьяны Кешавы Госвами, который дал ему духовное имя Гаура Нараяна Даса. В течение последующих пяти лет, Гаура Нараяна вместе со своим гуру активно путешествовал и проповедовал по всей Индии. Он получил возможность совершить паломничество по всем основным святым местам в Индии и услышать от Бхактипрагьяны об их славе. Заметив, что Гаура Нараяна постоянно служил вайшнавам, Бхактипрагьяна дал ему титул «Бхакта-бандхав», что в переводе означает «друг преданных».

Обет отречения (1952). Литературная деятельность

В 1952 году, в день Гаура-пурнимы, Гаура Нараяна принял от своего гуру посвящение в санньясу (уклад жизни в отречении) и с тех пор стал носить имя Бхактиведанта Нараяна Госвами. В 1954 году Бхактипрагьяна Кешава Госвами назначил Нараяну президентом нового храма Радхи-Кришны в Матхуре — «Кешавджи Гаудия Матха». В последующие 14 лет, Бхактиведанта Нараяна проводил несколько месяцев в году в Матхуре, и несколько месяцев — в Бенгалии. Новый храм сыграл большую роль в проповеди гаудия-вайшнавизма жителям Матхуры.

Бхактипрагьяна Кешава Госвами также назначил Бхактиведанту Нараяну вице-президентом общества «Гаудия Веданта Самити» и попросил его перевести книги Бхактивиноды Тхакура и других ачарьев с бенгали на хинди. В последующие годы, Бхактиведанта Нараяна Госвами издал переводы на хинди таких книг, как «Джайва-дхарма», «Чайтанья-шикшамрита», «Бхакти-таттва-вивека», «Вайшнава-сиддханта-мала», «Шриман Махапрабху ки шикша», «Упадешамрита», «Шикшаштака», «Манах-шикша», «Синдху-бинду-кана», «Гаудия-кантхахар», «Бхагавад-гита» (с комментариями Вишванатхи Чакраварти) и др. Позднее, многие из этих книг были переведены учениками Бхактиведанты Нараяны на английский, русский и другие языки. Также, Бхактиведанта Нараяна, следуя указанию своего гуру, издавал в Матхуре ежемесячный вайшнавский журнал на хинди «Бхагават-патрика».

В 1968 году Бхактипрагьяна Кешава Госвами умер, и Бхактиведанта Нараяна вместе со своими духовными братьями провёл все ритуалы для его самадхи. В тот же период Бхактиведанта Нараяна начал проводить ежегодное паломничество Враджа-мандала-парикрама в месяц картик, что он продолжал делать до своей смерти.

Проповедь в странах Запада и России (с 1996 года)

С 1996 года Бхактиведанта Нараяна Госвами проповедует за пределами Индии, в таких странах как Великобритания, Голландия, Германия, Франция, Канада, Соединенные Штаты Америки, Коста-Рика, Венесуэла, Бразилия, Малайзия, Фиджи, Сингапур, Филиппины, Австралия и др. Четыре раза он посещал Россию и СНГ (был в Москве и Волгограде, а также на Украине — в Одессе), и каждый раз в течение недели читал лекции и беседовал с преданными. За эти годы около семисот преданных России и стран СНГ получили от него духовное посвящение.

В 2004 году Бхактиведанта Нараяна Госвами оставил свои полномочия связанные с деятельностью в Шри Гаудия Веданта Самити, основанное его Гуру, и создал своё международное общество «Бхакти» (впоследствии названо как «Международное общество чистой бхакти-йоги»).

Бхактиведанта Нараяна Госвами часто страдал от сердечных болей, но даже после того, как перенес несколько операций, продолжал давать лекции на хинди, бенгали и английском в Кешавджи Гаудия Матхе (Матхура) и в других местах. Все его беседы записывались, а потом были транскрибированы для перевода и публикации.

Бхактиведанта Нараяна Госвами умер 29 декабря 2010 года в Пури (Индия, Орисса) в возрасте 89 лет.

За период с 1996 по 2010 года Бхактиведанта Нараяна Госвами объехал вокруг света в общей сложности более 30 раз, основал множество храмов (матхов) по всему миру и в священных местах паломничества для гаудия-вайшнавов: во Вриндаване (Шри Рупа-Санатана Гаудия Матх и Гопинатх Бхаван, рядом с Имлиталой), в Ишапуре (Шри Дурваса Риши Гаудия Матх), в Баладэо (Шри Дауджи Гаудия Матх), а также возле Говардхана (Гиридхари Гаудия Матх), в Дели, Пури, Навадвипе и др.

В 2009 году, как подношение своему шикша-гуру, Бхактиведанта Мадхава Свами написал подробную биографию о Бхактиведанте Нараяне Госвами «Шрила Гурудев. Высшее сокровище», получив за неё докторскую степень в Ведическом колледже Флориды (США). В период 2012—2013 годов два тома этой книги вышли на русском языке.

Взаимоотношения с известными вайшнавскими лидерами

Бхактиведанта Нараяна Госвами и Бхактиведанта Свами Прабхупада

Бхактиведанта Нараяна Госвами считал Бхактиведанту Свами Прабхупаду своим основным наставляющим гуру (шикша-гуру), и подробно описал свои взаимоотношения с ним в книгах: «Мой шикша-гуру и дорогой друг», «Письма из Америки» и «Гаура-вани-прачарине».

Бхактиведанта Нараяна Госвами впервые встретился с Бхактиведантой Свами Прабхупадой (которого тогда звали Абхай Чаранаравинда) в 1947 году в Матхуре. Несколько лет спустя, в начале 1950-х годов, Абхай по приглашению Бхактипрагьяны Кешавы Госвами посетил Матхуру, где провёл несколько месяцев в Кешаваджи Гаудия Матхе, настоятелем которого был Бхактиведанта Нараяна Госвами. Следующая их встреча произошла, когда Бхактиведанта Нараяна сопровождал Бхактипрагьяну Кешаву в Джханси, где Абхай Чаранаравинда основал «Лигу преданных».

В 1959 году Абхай Чаранаравинда принял санньясу у Бхактипрагьяны Кешавы Госвами. Ведическую яджну и все полагающиеся ритуалы провёл Бхактиведанта Нараяна Госвами. Он также подготовил данду для Абхая Чаранаравинды и показал ему, как надевать одежды санньясина. Абхай Чаранаравинда, известный теперь под своим монашеским именем Бхактиведанта Свами, последующие шесть лет прожил во Вриндаване, сначала в храме Вамши-Гопалы, а затем в храме Радхи-Дамодары. Бхактиведанта Нараяна Госвами периодически посещал его там. Вместе они готовили и принимали прасад и обсуждали вайшнавскую философию.

Бхактиведанта Нараяна Госвами утверждал, что за время своего пребывания в США Бхактиведанта Свами Прабхупада выслал ему около 400 писем и что большинство из них были утеряны. Сохранившиеся письма были опубликованы. В них Бхактиведанта Свами Прабхупада рассказывал о своей проповеди на Западе и просил Бхактиведанту Нараяну Госвами высылать по почте необходимые ему вещи: «Пожалуйста, пришли матхурские перы (сладости), караталы, мриданги и Божества. Лучше всего, если ты купишь караталы и мриданги в Навадвипе, а Божества — во Вриндаване. Я понимаю, что это может причинить тебе некоторые беспокойства — поехать в эти различные места, купить, упаковать, послать по почте все эти вещи, — но, пожалуйста, сделай это ради моего служения». Кроме всего прочего Бхактиведанта Нараяна Госвами отправлял ему по почте множество книг на бенгали и хинди.

Бхактиведанта Нараяна Госвами являлся одним из немногих преданных с кем Бхактиведанта Свами Прабхупада поддерживал тесную переписку из США. А также был единственным, кто встретил Бхактиведанту Свами Прабхупаду в аэропорту Дели после его первого прибытия с Запада. Незадолго до своей смерти в 1977 году, Бхактиведанта Свами Прабхупада попросил Бхактиведанту Нараяну Госвами сотрудничать с его Движением в общей миссии проповеди учения Чайтаньи. Также Бхактиведанта Свами Прабхупада попросил Бхактиведанту Нараяну Госвами организовать обряд его захоронения в храме Кришны-Баларамы во Вриндаване. После смерти Бхактиведанты Свами Прабхупады многие его ученики получали наставления (шикшу), а также санньясу от Бхактиведанты Нараяны Госвами.

Бхактиведанта Нараяна Госвами и Бхакти Прамод Пури Госвами

Бхакти Прамод Пури Госвами иногда приезжал в Девананда Гаудиа Матх к Бхакти Прагьян Кешаве Госвами, тогда Бхактиведанта Нараяна Госвами (которого тогда ещё звали Гаура Нараяна) был его первым личным слугой. В другое время он останавливался в Чинчуре (город в Индии рядом с Калькуттой), и в этом случае Гаура Нараяна также служил ему в качестве личного слуги. Когда Бхакти Прамод Пури Госвами отправлялся принять омовение в Ганге, Гаура Нараяна сопровождал его, нес его одежду и другие вещи. После омовения они возвращались в Матх, и Гаура Нараяна стирал и развешивал сушиться мокрую одежду Махараджа, а также помогал наносить ему тилак, держа перед ним зеркало.

Одной из немногих вещей, которые привез с собой Гаура Нараяна, когда присоединился к Матху, была лота — маленький круглый горшочек для воды. Однажды Бхакти Прамод Пури Махарадж и Гаура Нараяна принимали омовение в Ганге, как вдруг по какой-то непонятной причине в реке поднялась волна и унесла лоту вниз по течению. Бхакти Прамод Пури Махарадж отметил это как хороший знак. Он засмеялся и сказал: «Ганга-деви унесла твои последние воспоминания и привязанности к пурва-ашраму (жизни до присоединения к Матху). Это значит, что она захотела отобрать у тебя последнее, что напоминало тебе о прошлой жизни — это очень благоприятно для твоего бхаджана и гуру-севы».

Примерно в 2000 году, когда Бхакти Прамод Пури Госвами было около ста лет, Бхактиведанта Нараяна Госвами поехал в Джаганнатха-пури, чтобы навестить его и выразить своё почтение ему. Бхакти Прамод Пури Госвами спросил, помнит ли он тот случай с горшком. Бхактиведанта Нараяна Госвами сказал, что помнит, и это воспоминание вызвало у них оживленный смех.

Бхакти Прамод Пури Госвами нравились книги Бхактиведанты Нараяны Госвами, и он просил регулярно посылать ему новые публикации.

Оценки ученых, общественных и религиозных деятелей

В изданной под научной редакцией Джона Г. Мелтона энциклопедии «Религии мира» Бхактиведанта Нараяна Госвами был описан как самый харизматичный гуру в современном гаудия-вайшнавизме, привлёкший наибольшее число учеников за пределами Индии, имеющий последователей на всех континентах и активно занимающийся публикацией вайшнавской литературы на нескольких языках.

31 октября 2003 года, во Врадже, главой Всемирного Религиозного Парламента в Дели Свами Шамаджи и духовным лидером Храма Шри Варшаны (королевского дворца Шримати Радхарани) Шриманом Дипакой Бхаттой Бхактиведанта Нараяна Госвами был награждён титулом «Юга-ачарья» (Духовный учитель тысячелетия).

Известные ученики

• Крисси Хайнд (Кришнамайи Деви Даси)
• Криспиан Миллс (Кришнакантха Даса)

Библиография

• The Nectar of Govinda-lila ISBN 81-86737-03-0
• Going Beyond Vaikuntha ISBN 8186737049
• Bhakti-rasayana ISBN 81-86737-05-7
• Sri Siksastaka ISBN 81-86737-06-5
• Venu-gita ISBN 81-86737-15-4
• Arcana-dipika ISBN 81-86-737-08-1
• Sri Prabandhavali ISBN 81-86737-00-6
• Sri Bhakti-rasamrta-sindhu-bindu ISBN 81-86737-01-4
• Bhakti-tattva-viveka ISBN 81-86737-07-3
• Sri Upadesamrta ISBN 81-86737-09-X
• Sri Gaudiya Giti-guccha ISBN 81-86737-12-X
• Srimad Bhagavad-gita 45024653
• Srimad Bhakti Prajnana Kesava Gosvami — His Life and Teachings ISBN 81-86737-14-6
• Jaiva-dharma ISBN 81-86737-39-1
• Sri Vraja-mandala Parikrama ISBN 81-86737-20-0
• Sri Bhajana-rahasya ISBN 81-86737-11-1
• Sri Brahma-samhita ISBN 81-86737-10-3
• Shiva Tattva ISBN 81-86737-74-X
• The Origin of Ratha-yatra ISBN 81-86737-13-8
• Sri Camatkara-candrika: A Moonbeam of Complete Astonishment ISBN 81-86737-33-2
• Sri Manah-Siksa ISBN 81-86737-02-2

Литература

• Broo, Måns (2003), [www.doria.fi/bitstream/handle/10024/4128/TMP.objres.76.pdf As Good as God: The Guru in Gauḍīya Vaiṣṇavism], Åbo: Åbo Akademi University Press, ISBN 9517651325, <www.doria.fi/bitstream/handle/10024/4128/TMP.objres.76.pdf> 
• Bryant, Edwin F. & Ekstrand, Maria L. (2004), [books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC The Hare Krishna Movement: The Postcharismatic Fate of a Religious Transplant], New York: Columbia University Press, ISBN 023112256X, <books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC> 
• Brzezinski, Jan (2004), [books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC "Charismatic Renewal and Institutionalization in the History of Gaudiya Vaishnavism and the Gaudiya Math"], in Edwin F. Bryant, Maria L. Ekstrand, The Hare Krishna Movement: The Postcharismatic Fate of a Religious Transplant, New York: Columbia University Press, сс. 73-96, ISBN 023112256X, <books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC> 
• Cole, Richard J. (2007), [books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&pg=PA26 "Forty Years of Chanting: A Study of the Hare Krishna Movement from its Foundation to the Present Day"], in Graham Dwyer, Richard J. Cole, The Hare Krishna Movement: Forty Years of Chant and Change, London: I.B. Tauris, сс. 26-53, ISBN 1845114078, <books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&pg=PA26> 
• Collins, Irvin H. (2004), [books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC "The “Routinization of Charisma” and the Charismatic: The Confrontation Between ISKCON and Narayana Maharaja"], in Edwin F. Bryant, Maria L. Ekstrand, The Hare Krishna Movement: The Postcharismatic Fate of a Religious Transplant, New York: Columbia University Press, сс. 214-237, ISBN 023112256X, <books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC> 

Ссылки

• [www.a108.net/index.php/videos/category-1-srila-bhakti-vedanta-narayana-goswami-maharaj-%D1%88%D1%80%D0%B8%D0%BB%D0%B0-%D0%B1%D1%85%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%B8-%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B0-%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%B0%D1%8F%D0%BD%D0%B0-%D0%B3%D0%BE%D1%81%D0%B2%D0%B0%D0%BC%D0%B8/ Коллекция видео: публичные лекции, парикрамы, дарашаны, утренние прогулки за 1996—2010 годы]
• [www.purebhakti.com/ Официальный сайт общества «Pure Bhakti»]  (англ.)
• [www.purebhakti.ru/ Сайт учеников, последователей и друзей Бхактиведанты Нараяны Госвами]
• [radiokrishna.ru/ Медиа-архив последователей Бхактиведанты Нараяны Госвами]
• [www.youtube.com/isadas Видеоканал Нараяны Махараджа] на YouTube
• [www.hari-katha.org/acharyi/snm/index.htm Бхактиведанта Нараяна Махарадж] на сайте Хари-катха.org
• [facebook.com/srilagurudev Официальная страница Бхактиведанты Нараяны Госвами] в социальной сети Facebook

Отрывок, характеризующий Бхактиведанта Нараяна Госвами

Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.