Бхактипрагьяна Кешава Госвами

Бхактипрагьяна Кешава Госвами Bhaktiprajñāna Keśava Gosvāmī
Ачарья-основатель и руководитель «Гаудия веданта самити»
1941 — 1968
Рождение:	24 января 1898(1898-01-24) Банарипара, Джессор, Бенгалия
Смерть:	6 октября 1968(1968-10-06) (70 лет) Навадвипа, Западная Бенгалия, Индия

Бхактипрагья́на Ке́шава Госва́ми (Bhaktiprajñāna Keśava Gosvāmī ^IAST; 24 января 1898, Банарипара, Джессор, Бенгалия — 6 октября 1968, Набадвип, Западная Бенгалия, Индия) — вайшнавский (кришнаитский) гуру, богослов и проповедник, ученик Бхактисиддханты Сарасвати, духовный учитель Бхактиведанты Нараяны Госвами и санньяса-гуру Бхактиведанты Свами Прабхупады.

Биография

Будущий Бхактипрагьяна Кешава Госвами родился 24 января 1898 года в деревне Банарипара в округе Джессор в Восточной Бенгалии (ныне Бангладеш), в семье землевладельцев. Его отца звали Саратчандра Гухатхакурта, а мать — Бхуванамохини Деви. Родители дали ему имя Винод-бихари и воспитали мальчика в атмосфере преданности и поклонения Богу.

Его две тётки стали первыми женщинами-ученицами Бхактисиддханты Сарасвати, основателя Гаудия-матха. В 1915 году юный Винод-бихари вместе с ними поехал в Маяпур на празднование Гаура-пурнимы. Там он увидел место явления Чайтаньи и Бхактисиддханту Сарасвати. Привлёкшись личностью Бхактисиддханты и его наставлениями, он дал себе обещание всю жизнь следовать этому великому святому и служить ему. Пройдя всю парикраму по святой земле Навадвипы, он получил от Бхактисиддханты посвящение и духовное имя Винод-бихари Дас, став одним из первых учеников Бхактисиддханты.

Впоследствии Винод-бихари стал главным управляющим Гаудия-матха, включавшего 64 филиала по всей Индии. Винод-бихари учился несколько лет в колледже, но в 1919 году оставил учёбу и отказался сдавать выпускные экзамены. Материальная жизнь потеряла для него всякий смысл. Отрёкшись от богатого дома и завидного положения в обществе, он пришёл в Маяпур к своему гуру Бхактисиддханте, решив посвятить всю свою жизнь служению миссии Чайтаньи. По долгу своей службы Винод-бихари часто ездил в суды и правительственные учреждения. Он получил широкую известность в Надии: его избрали членом окружного управления, членом комитета по финансам, образованию и пр.

Винод-бихари носил белые одежды, но несмотря на это пользовался большим уважением и доверием в матхе. Даже санньяси первыми кланялись ему и спрашивали у него указаний. В 1926 году к Гаудия-матху присоединился Шридхара Госвами. С первых дней жизни в матхе у Рамананды Даса (так тогда звали Шридхару Госвами) завязались близкие отношения с Винод-бихари. Рамананда всегда считал его своим старшим духовным братом (хотя получил санньясу до Винода-бихари и дал ему посвящение в санньясу в 1941 году). Все эти годы они любили устраивать друг с другом философские дискуссии, обсуждая самые сложные вопросы сиддханты.

В апреле 1940 года в Калькутте была основана организация «Гаудия веданта самити». Акт о регистрации подписали трое её основателей: Бхактипрагьяна Кешава Госвами, Абхай Чаранаравинда Дас (позднее он получил известность как Бхактиведанта Свами Прабхупада) и Нрисимхананда Дас.

По приглашению Бхактипрагьяны Кешава Госвами его гуру-брат Абхай Чаранаравинда 4 года прожил в храме Кешаваджи в Матхуре вместе с Бхактиведантой Нараяна Госвами, дикша-учеником Бхактипрагьяны Кешава Госвами. Бхактиведанта Нараяна Госвами увлекательно описал эти годы близкого общения с Бхактиведантой Свами Прабхупадой в своей книге «Мой шикша-гуру и дорогой друг». В 1959 году в Матхуре Абхай Чаранаравинда Дас получил от Бхактипрагьяны Кешавы Госвами посвящение в санньясу и титул «Бхактиведанта Свами». В 1965 году Бхактиведанта Свами отправился проповедовать гаудия-вайшнавизм на Западе, а в 1966 году основал в США Международное общество сознания Кришны. Бхактиведанта Нараяна Госвами посылал ему божества для новых храмов, параферналии, музыкальные инструменты, книги и сладости.

Следуя примеру своего гуру, Бхактипрагьяна Кешава Госвами систематически критиковал философию майявады в своих книгах и проповедях.

Ссылки

• [www.a108.net/index.php/files/file/130-books-bhakti-pragyana-keshava-%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8-%D0%B1%D1%85%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%B8-%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B3%D1%8C%D1%8F%D0%BD%D0%B0-%D0%BA%D0%B5%D1%88%D0%B0%D0%B2%D0%B0/ Тексты Бхакти Прагьяна Кешава: книги, статьи]
• [www.hari-katha.org/keshava/lila.htm Бхактипрагьяна Кешава Госвами Махарадж] на сайте Хари-катха.org
• [www.goloka.com/docs/spiritual_leaders/kesava_mj.html Spiritual Leaders - Gaudiya-Vaisnava Acaryas - Srila Bhakti Prajna Kesava Maharaja]. www.goloka.com. Проверено 3 августа 2008. [www.webcitation.org/673Li8kSP Архивировано из первоисточника 20 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Бхактипрагьяна Кешава Госвами

Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.