Бхопал (княжество)

Бхопал
туземное княжество в составе Британской Индии
1818 — 1949 →
Флаг Герб
Столица	Исламнагар Бхопал
Наваб
История
-  1817	Третья англо-маратхская война
-  1949	Раздел Британской Индии

К:Появились в 1818 годуК:Исчезли в 1949 году

Бхопал (хинди भोपाल, урду بھوپال) — туземное княжество в составе Британской Индии, существовавшее в XVIII—XX веках.

История

После смерти могольского падишаха Аурангзеба один из его афганских солдат — Дост Мухаммад-хан — стал служить в качестве наёмника у феодалов Мальвы. В 1709 году он получил в аренду небольшое владение Беразия. Затем он сумел захватить раджпутское владение Мангалгарх, а после смерти правительниц гондского королевства Рани Камлапати, которым он служил — и это королевство. Подвластные ему территории постепенно расширялись, и в начале 1720-х годов он уже превратил деревушку Бхопал в обнесённый стеной город, а сам взял себе титул «наваб». Столицей своих владений он сделал Исламнагар.

Дост Мухаммад-хан был близок с игравшими огромную роль в тогдашней политической жизни братьями Сейидами, и в 1724 году его владение подверглось удару их соперника — низам-аль-мулька Асаф Джаха. Дост Мухаммаду пришлось передать Асаф Джаху часть земель, отдать в качестве заложника сына и признать его сюзеренитет.

В 1728 году Дост Мухаммад умер, и новым навабом стал Яр Мухаммад-хан, вынужденный оставаться под влиянием низама Хайдарабада. В 1730-х годах в регион вторглись маратхи, которые в 1737 году в битве при Бхопале разбили войска низама. Теперь навабу пришлось платить дань маратхам. Однако, несмотря на то, что маратхи захватили ряд соседних земель, владения навабов остались исламским государством. Ставший навабом в 1742 году Фаиз Мухаммед-хан перенёс столицу из Исламнагара в Бхопал.

Когда в 1778 году разразилась первая англо-маратхская война, Бхопал оказался одним из немногих княжеств, вставших на сторону британцев. После второй англо-маратхской войны наваб Бхопала умолял о британском покровительстве, и во время третьей англо-маратхской войны в 1817 году между навабом Бхопала и Британской Ост-Индской компанией был подписан субсидиарный договор.

Когда в 1819 году был убит наваб Назар Мухаммед-хан, произошла неслыханная для мусульманской страны вещь: на престол села женщина. Вдова покойного, Кудсия-бегум, стала править государством сама, отказавшись от предназначавшейся для мусульманских женщин участи, и её решение не осмелился оспорить ни один из членов семьи мужского пола. Будучи неграмотной, она тем не менее успешно справлялась с государственными делами. Наследницей престола была объявлена её дочь Шах Джахан-бегум.

Дочь оказалась под стать матери, и в 1857 году, во время восстания сипаев, бхопальское княжество, выполняя условия субсидиарного договора, выступило на стороне британцев. Восстание на территории княжества и в его окрестностях было подавлено в зародыше.

Правление женщин в Бхопале продолжалось весь XIX век и первую четверть XX века, что привело к уникальной для мусульманского государства в Индии ситуации внутреннего мира и возможности для индуистов получения высоких должностей. В 1926 году Кайкхусрау Джахан-бегум отреклась от престола в пользу своего сына Мухаммада Хамидуллаха-хана.

Хамидуллах-хан принимал активное участие в политической жизни первой половины XX века. Он участвовал в британско-индийских конференциях касательно управления Индией, был членом Палаты князей. В годы Второй мировой войны воевал в Африке, участвовал в битве при Кэрэне и сражении при Эль-Аламейне.

Во время раздела Британской Индии Бхопал до последнего противился вхождению в состав Индийского Союза. Лишь 30 апреля 1949 года навабом был подписан документ об объединении, и с 1 июня 1949 года Бхопал вошёл в состав нового государства в качестве штата категории «C».

Список навабов

• 1723—1728 Дост Мухаммад-хан
• 1728—1742 Яр Мухаммад-хан
• 1742—1777 Фаиз Мухаммад-хан
• 1777—1807 Хайят Мухаммад-хан
• 1807—1826 Гхоуз Мухаммад-хан
• 1807—1816 Вазир Мухаммад-хан (противник Гхоуз Мухаммад-хана)
• 1816—1819 Назар Мухаммад-хан (сын Вазир Мухаммад-хана)
• 1810—1837 — Кудсия-бегум (дочь Гхоуз Мухаммад-хана, жена Назар Мухаммад-хана)
• 1837—1844 — Джахангир Мухаммад-хан (муж Кудсии-бегум)
• 1844—1860 — Шах Джахан-бегум (первый срок)
• 1860—1668 — Сикандер Джахан-бегум
• 1868—1901 — Шах Джахан-бегум (второй срок)
• 1901—1926 — Каикхусрау Джахан-бегум
• 1926—1949 — Мухаммад Хамидуллах-хан

Литература

• Бопал // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.royalark.net/India/bhopal.htm Княжество Бхопал]

Отрывок, характеризующий Бхопал (княжество)

В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.