Бывальки (Лоевский район)
Деревня
|
Бывальки (белор. Бывалькі) — деревня, центр Бывальковского сельсовета Лоевского района Гомельской области Беларуси.
Содержание
География
Расположение
В 18 км на юго-запад от Лоева, 65 км от железнодорожной станции Хойники) (на ветке Василевичи — Хойники от линии Гомель — Калинковичи), 118 км от Гомеля.
Гидрография
На востоке мелиоративные каналы.
Транспортная сеть
Транспортные связи по просёлочной, затем автомобильной дороге Брагин — Лоев. Планировка состоит из чуть изогнутой улицы, ориентированной с юго-запада на северо-восток, которую пересекает криволинейная улица. Застройка двусторонняя, преимущественно деревянная, усадебного типа. В 1987 году построено 50 кирпичных домов, в которых разместились переселенцы из загрязнённых радиацией мест после катастрофы на Чернобыльской АЭС. Одна из улиц носит имя Героя Советского Союза К. П. Гриба (уроженца деревни Синск).
История
Обнаруженные археологами городища (в 1,5 км на северо-восток от деревни, в урочище Котвина) и поселение (1 км на юг от деревни) раннего железного века, поселение раннефеодального времени (в 1,5 км на северо-восток от деревни) свидетельствуют о заселении этих мест с давних времён. По письменным источникам известна с XVI века.
После 2-го раздела Речи Посполитой (1793 год) в составе Российской империи. В 1811 году владение графа Юдицкого, в Речицком уезде Минской губернии. В 1850 году владение Радзивиллов. Княгиня Любомирская в 1876 году владела в деревне 257 десятинами земли. В 1885 году деревня Михайловка, работала мельница. Согласно переписи 1897 года действовали школа грамоты, хлебозапасный магазин, трактир. В 1908 году в Деражичской волости.
С 8 декабря 1926 года центр Бывальковского сельсовета Лоевского района, 16 июля 1954 года ликвидирован и территория присоединена к Деражичскому сельсовету, который 25 марта 1965 года переименован в Бывальковский сельсовет Речицкого, с 30 июля 1966 года Лоевского районов. Входил в Речицкий, с 9 июня 1927 года до 26 июля 1930 года в Гомельском округах, с 20 февраля 1938 года в составе Гомельской области.
В 1929 году действовали начальная школа, отделение потребительской кооперации. В 1930 году организован колхоз «Красный флаг», работали кузница (с 1929 года) и 2 ветряные мельницы. Во время Великой Отечественной войны партизаны разгромили опорный пункт, созданный оккупантами в деревне. В 1943 году гитлеровцы сожгли 330 дворов, убили 9 жителей. В боях около деревни 17-18 октября 1943 года отличились командир отделения С. Д. Козонов и младший сержант А. И. Владимиров (присвоено звание Героя Советского Союза). Здесь также погибли 433 советских солдата и партизана, в их числе Герои Советского Союза Б. Е. Давлетов, Ф. А. Ермаков, В. А. Карпенко (похоронены в братской могиле в центре деревни). Из 420 дворов-413 были уничтоженны, в 7-ми оставшихся после освобождения ютилось все оставшееся население Бывалек. Согласно переписи 1959 года центр колхоза «Ленинский флаг». Расположены средняя и музыкальная школы, Дом культуры, библиотека, аптека, больница, отделение связи, 3 магазина, детский сад.
Население
Численность
- 1999 год — 318 хозяйств, 802 жителя.
Динамика
- 1850 год — 82 двора.
- 1885 год — 126 дворов, 689 жителей.
- 1897 год — 190 дворов, 1054 жителя (согласно переписи).
- 1908 год — 254 двора, 1547 жителей.
- 1929 год — 1870 жителей.
- 1940 год — 360 дворов.
- 1959 год — 1222 жителя (согласно переписи).
- 1999 год — 318 хозяйств, 802 жителя.
Известные уроженцы
- К. Р. Синилов — генерал-лейтенант (с октября 1941 года по 1953 год был комендантом Москвы).
См. также
Напишите отзыв о статье "Бывальки (Лоевский район)"
Примечания
Литература
- Гарады і вёскі Беларусі: Энцыклапедыя. Т.2, кн.2. Гомельская вобласць/С. В. Марцэлеў; Рэдкалегія: Г. П. Пашкоў (галоўны рэдактар) і інш. — Мн.: БелЭн, 2005. 520с.: іл. Тыраж 4000 экз. ISBN 985-11-0330-6 ISBN 985-11-0302-0
Сообщение о том, что после освобождения всё население деревни жило в 7-ми оставшихся домах, неверно. Всё население Бывалек уцелело, т.к. перед наступлением советских войск советские разведчики сообщили жителям деревни об этом и настоятельно рекомендовали покинуть свои дома и уйти в безопасное место. Все жители ушли в лес,и вернулись домой после окончания боёв. Действительно деревня была разрушена почти полностью. Жители выкапывали землянки и жили там до того, как построили себе новое жильё.
Ссылки
| ||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Бывальки (Лоевский район)
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
