Населённые пункты России, утратившие статус города
Поделись знанием:
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
(перенаправлено с «Бывшие города»)
Список населённых пунктов России, имеющих статус города, постоянно меняется — некоторые населённые пункты становятся городами, другие же перестают ими быть по различным причинам — становятся сельскими населёнными пунктами, входят в состав других городов, либо полностью исчезают с карты.
Содержание
- 1 Сохранились, но потеряли статус города
- 1.1 Амурская область
- 1.2 Архангельская область
- 1.3 Астраханская область
- 1.4 Белгородская область
- 1.5 Брянская область
- 1.6 Бурятия
- 1.7 Волгоградская область
- 1.8 Вологодская область
- 1.9 Воронежская область
- 1.10 Дагестан
- 1.11 Забайкальский край
- 1.12 Ивановская область
- 1.13 Иркутская область
- 1.14 Кабардино-Балкария
- 1.15 Калининградская область
- 1.16 Калужская область
- 1.17 Камчатский край
- 1.18 Карелия
- 1.19 Кировская область
- 1.20 Костромская область
- 1.21 Краснодарский край
- 1.22 Красноярский край
- 1.23 Курская область
- 1.24 Ленинградская область
- 1.25 Липецкая область
- 1.26 Магаданская область
- 1.27 Марий Эл
- 1.28 Мордовия
- 1.29 Московская область
- 1.30 Нижегородская область
- 1.31 Новгородская область
- 1.32 Новосибирская область
- 1.33 Оренбургская область
- 1.34 Орловская область
- 1.35 Пензенская область
- 1.36 Пермский край
- 1.37 Псковская область
- 1.38 Ростовская область
- 1.39 Рязанская область
- 1.40 Самарская область
- 1.41 Сахалинская область
- 1.42 Смоленская область
- 1.43 Ставропольский край
- 1.44 Татарстан
- 1.45 Тверская область
- 1.46 Томская область
- 1.47 Тульская область
- 1.48 Удмуртия
- 1.49 Ульяновская область
- 1.50 Хабаровский край
- 1.51 Ханты-Мансийский автономный округ
- 1.52 Якутия
- 1.53 Ярославская область
- 2 Вошли в состав других городов
- 3 Теряли статус города на некоторое время, а затем вновь стали городами
- 4 Полностью исчезли
- 5 Литература
- 6 См. также
- 7 Примечания
- 8 Ссылки
Сохранились, но потеряли статус города
Обычно бывшие города становятся сёлами или посёлками городского типа:
Амурская область
- Албазино — ныне село.
Архангельская область
- Емецк — ныне село. Город с 1922 по 1925 год.
- Красноборск — ныне село. Город с 1780 по 3 декабря 1923.
- Пинега — ныне село. Город с 1780 по 1925.
- Устьвашск — ныне село Лешуконское. Город с 1918 по 1922 год.
- Холмогоры — ныне село. Город с 1784 по 1925.
- Яренск — ныне село. Город с начала XVII века (до 1636 года находился на другом месте) до 1924 года.
Астраханская область
- Енотаевка — ныне село. Город Енотаевск с 1785 по 1925.
- Красный Яр — город до 1925 года.
- Чёрный Яр — ныне село. Город до 1925.
Белгородская область
- Богатый — ныне село Богатое. Город с 23 мая (3 июня) 1779 по 4 января 1926 года.
- Ливенск — ныне село Ливенка. Город с 1779 по 1862 год.
- Хотмыжск — ныне село. Город до 1928.
Брянская область
- Вщиж — известен как город с XI в.; в 1238 уничтожен монголо-татарами. С XVI в. до настоящего времени известен как село.
- Погар (известен также как Радощ) — ныне пгт. Город с 1155 по 1925.
- Новое Место — ныне село. Город с 16(27) сентября 1781 до 6 июня 1925.
Бурятия
- Баргузин — ныне село. Город с 1783 по 1927 год.
- Новоселенгинск (Селенгинск) — ныне посёлок сельского типа. Город с 1665 по начало XX в.
Волгоградская область
- Царёв (Волгоградская область) — ныне село. Город до 24 августа 1925.
Вологодская область
Воронежская область
- Землянск — ныне село.
- Калитва — ныне село Старая Калитва. Город до 1865 года
- Коротояк — ныне село. Город с 1725 по 1923.
- Нижнедевицк — ныне село. Город с 25 сентября (6 октября) 1779 до 28 сентября 1925.
- Русская Гвоздевка — ныне село, ранее уездный город Гвоздев.
Дагестан
Забайкальский край
- Акша — ныне село. Город с 1872 года по начало XX века.
- Доронинск — ныне село Доронинское. Город с 1770-х по 1798.
Ивановская область
Иркутская область
- Балаганск — ныне пгт. Город с 1764 до 6 июня 1925 года.
- Верхоленск — ныне село. Город c 1857 до 6 июня 1925 года.
Кабардино-Балкария
- Екатериноград — ныне станица Екатериноградская. Город с 1786 до 1822.
Калининградская область
- Добровольск — ныне посёлок. Город с 1725 по 1945 (до 1938 — Пилькаллен, с 1938 по 1945 — Шлоссберг).
- Домново — ныне посёлок. Город Домнау с 1400 по 1945.
- Дружба — ныне посёлок. Город Алленбург с 1400 по 1945.
- Железнодорожный — ныне пгт. Город Гердауэн с 1398 по 1945.
- Знаменск — ныне посёлок. Город Велау с 1339 по 1945, пгт с 1946 по 2005
- Корнево — ныне посёлок. Город Цинтен с 1313 по 1945.
- Крылово — ныне посёлок. Город Норденбург с 1405 до 1945.
- Кутузово — ныне посёлок. Город Ширвиндт с 1725 по 1945.
- Славское — ныне посёлок. Город Кройцбург с 1315 по 1945.
- Чернышевское — ныне посёлок. Город с 1922 по 1945 (до 1938 — Эйдткунен, c 1938 по 1945 — Эйдткау).
Калужская область
- Воротынск — ныне село. Город до 1918.
- Перемышль — ныне село. Город с 1776 по 1925.
- Серпейск — ныне посёлок. Город до 1919.
Камчатский край
- Ключи — ныне пгт. Город с 1979 по 2004.
- Нижнекамчатск — ныне село.
Карелия
Кировская область
- Кай — ныне село. Город до 11 (23) января 1854.
- Лальск — ныне пгт. Город с 1780 по начало XX века.
- Царёвосанчурск — ныне пгт Санчурск. Город с конца XVI века по 16 ноября 1925.
Костромская область
- Кадый — ныне пгт. Город с 1778 по 20 февраля 1924.
- Парфеньев — ныне село Парфеньево. Город с 1708 по 1797.
- Судиславль — ныне пгт. Город с 1719 по 1925.
- Унжа — ныне село. Город до 20 февраля 1924.
Краснодарский край
- Нефтегорск — ныне пгт. Город в 1935—1939 годах.
- Романовск[1] — сейчас посёлок городского типа Красная Поляна в Адлерском районе города Сочи
Красноярский край
Курская область
Ленинградская область
- Копорье — ныне село. Город до начала XVIII века.
- Рожествен (Рождествен, Рожественск) — ныне село Рождествено. Город с 1780 по 1796.
- Ладога — ныне село Старая Ладога. Город до 1703.
- Гостинополье — ныне деревня. С 14 февраля 1923 по 31 мая 1924 — уездный город Волхов.
Липецкая область
- Белоколодск — ныне село Крутогорье. Город с 1663. В XVIII или XIX веке стал селом.
- Дёмшинск — ныне село Никольское. Город с 1683 по 1779.
- Добрый — ныне село Доброе. Город с 1647 по 1764.
- Романов — ныне село Ленино. Город с 1614 по XVIII век.
- Чернавск — ныне село Чернава. Город с XI века по 1779.
Магаданская область
Марий Эл
- Кокшайск — ныне село. Город с XVI века по 1765.
- Сернур — город с 1921 по 1926 год, позже село, ныне посёлок городского типа
Мордовия
- Троицк-Пензенский — ныне село Троицк. Город до 6 июня 1925.
- Шишкеево — ныне село. Город Шишкеев до 6 июня 1925.
Московская область
- Борисов (Царёв Борисов) — ныне село Борисово. Город с начала XVI века по 1770-е.
- Буйгород — ныне деревня. Город в XIV—XV веках.
- Микулин — ныне село. Город в XIV—XVI веках.
- Никитск — ныне село Колычево. Город с конца XVIII века по 1802.
- Радонеж — ныне село. Город с XIV века по 1610.
Нижегородская область
- Ардатов — ныне пгт. Город с 1779 по 1925.
- Варнавино — ныне рабочий посёлок. Город Варнавин с 1778 по 1925.
- Васильсурск — ныне пгт. Город с 1779 по 1927.
- Курмыш — ныне село. Город до 6 июля 1925.
- Макарьево — ныне посёлок (в 1958—2009 был пгт). Город Макарьев до 6 июля 1925.
- Мадаево — ныне село. Уездный город Мадаев с 6(18) июня 1817 по 12(24) марта 1820.
Новгородская область
Новосибирская область
Оренбургская область
- Каширинск — ныне село Октябрьское. Город с 1922 по 1938.
Орловская область
Пензенская область
- Вадинск — ныне село. Город Керенск с 1780 по 25 октября 1926.
- Верхний Ломов — ныне село. Город до 6 июня 1925.
- Мокшан — ныне пгт. Город с 1780 по 1925.
- Наровчат — ныне село. Город со второй половины 1780 до 1926.
Пермский край
- Коспаш — распался на пгт Центральный Коспашский, Южный Коспашский и Северный-Коспашский. Город в 1949—1957.
- Обвинск — ныне село. Город с 1781 по 1796.
- Углеуральск — ныне пгт Углеуральский. Город до 1960.
Псковская область
- Изборск — ныне деревня. Первое упоминание 862. Город до XIX века.
- Новый Изборск — ныне деревня. Город с 1945 до 1956[2].
- Александровский посад (Талабск)[3] — ныне деревня Остров-Залит, Территория Залитских островов (см. Талабские острова)
Ростовская область
- Старочеркасск — ныне станица Старочеркасская. Город до конца XIX века.
Рязанская область
- Елатьма — ныне пгт. Город с 1779 по 1926.
- Кадом — ныне пгт. Город до 1926.
- Пронск — ныне пгт. Город с 1778 по 1926.
- Сапожок — ныне пгт. Город с 1778 по 1926.
Самарская область
- Алексеевск — сейчас пгт Алексеевка, входит в городской округ Кинель
- Сергиевск — ныне село. Город с 1781 по начало XX века.
Сахалинская область
- Горнозаводск — ныне село. Город до 2004.
- Красногорск — ныне село. Город до 2004.
- Лесогорск — ныне село Лесогорское. Город до 1993.
- Чехов — ныне село Чехово. Город до 2004.
Смоленская область
Ставропольский край
- Прасковея — ныне село. Город с 1901 по 1910 .
- Александровск — ныне село Александровское.
Татарстан
- Алат — ныне село. Город с 1708 по 1766.
- Свияжск — ныне село. Город со второй половины XVI века по 1932 год.
Тверская область
Томская область
Тульская область
- Дедилово — ныне село. В прошлом город Дедилов (возможно, ещё ранее Дедославль).
- Епифань — ныне пгт. Город с 1777 по 1926.
- Крапивна — ныне село. Город до 22 февраля 1926.
- Одоев — ныне пгт. Город с XIV века по 1926.
- Чернь — ныне пгт. Город до 22 февраля 1926.
Удмуртия
- Дебёсы — ныне село. Город с 1921 по 1923.
- Можга — ныне село (не следует путать с одноимённым городом). Город с 1921 по 1924.
- Селты — ныне село. Город с 1921 по 1924.
Ульяновская область
- Канадей — ныне село. Город с 1780 по не более чем 1897.
- Карсун — ныне пгт. Город с 1780 по 1925.
- Коятков — ныне село Котяково. Город с 1780 по 1796.
- Тагай — ныне село. Город с 1780 по не более чем 1897.
Хабаровский край
- Охотск — ныне пгт. Город с 1783 по 1927.
- Софийск — был городом с 1858 по 1896.
- Удское — ныне село. Город до 1880 года.
Ханты-Мансийский автономный округ
Якутия
- Жиганск — ныне село. Город с 1783 года по XIX век.
Ярославская область
- Петровск — ныне пгт. Петровское. Город с 1777 по 1925.
Вошли в состав других городов
- Бабушкин — город с 1925 года, вошёл в черту Москвы в 1960 году.
- Бежица (Орджоникидзеград) — город с 1925 года, вошёл в черту Брянска в 1956 году.
- Боровск — город с 1949 года, вошёл в черту Соликамска в 1959 году.
- Дедюхин — вошёл в черту Березников в 1926 году.
- Железнодорожный — город с 1952 года. Вошёл в черту Балашихи в 2015 году.
- Зеленоград — город с 1963 года, стал административным округом Москвы в 1992 году.
- Иваньково — город с 1958 года, вошёл в черту Дубны в 1960 году.
- Кайеркан — город с 1982 года, вошёл в черту Норильска в 2005 году.
- Канавино — вошёл в черту Нижнего Новгорода 9 января 1928 года.
- Климовск — город с 1940 года. Вошёл в черту города Подольска в 2015 году.
- Костино — город с 1940 года, вошёл в черту Калининграда в 1960 году.
- Красноармейск — вошёл в черту Сталинграда в 1931 году.
- Красное Село — город с 1925 года, в 1973 году включён в черту Ленинграда.
- Кузнецк — город с 1689 года, в 1931 году объединен с рабочим посёлком Новокузнецк и образован город Сталинск.
- Кунцево — город с 1925 года, вошёл в черту Москвы в 1960 году.
- Кусково — вошёл в состав Перово в 1938 году.
- Люблино — город с 1925 года, вошёл в черту Москвы в 1960 году.
- Нахичевань-на-Дону — основан в 1784 году, вошёл в черту Ростова-на-Дону 14 января 1929 года.
- Нововятск — город с 1955 года, вошёл в черту города Кирова в 1989 году.
- Новокаширск (до 1935 Терновск, в 1935—1957 Каганович) — город с 1932 года, вошёл в черту Каширы в 1963 году.
- Ново-Омск — город с 1924 года, вошёл в черту Омска в 1934 году.
- Ожерелье — город с 1958 года,вошёл в черту города Кашира в 2015 году.
- Перово — город с 1925 года, вошёл в черту Москвы в 1960 году.
- Северо-Задонск (Тульская область) — город с 1950 года, вошёл в черту города Донской в 2005 году.
- Сокольники — город с 1958 года, вошёл в черту Новомосковска в 2008 году[4].
- Сокольск — ныне район Сокольское города Липецка. Город с 1647 года по 1779 год.
- Солнцево — город с 1971 года, вошёл в черту Москвы в 1984 году.
- Сормово — город с 6 июля 1925 года, вошёл в черту Нижнего Новгорода 9 января 1928 года.
- Сходня — город с 1961 года, вошёл в черту города Химки в 2004 года.
- Талнах — город с 1982 года, вошёл в черту Норильска в 2005 году.
- Троицкосавск — вошёл в черту Кяхты в 1934 году.
- Тушино — город с 1938 года, вошёл в черту Москвы в 1960 году.
- Углеуральск (в 1946—1951 Половинка) — город с 1946 года, вошёл в черту города Губаха в 1959 году.
- Урицк — город с 1925 года, вошёл в черту Ленинграда в 1963 году.
- Черниковск — выделен из городской черты Уфы в 1944 году, вновь вошёл в черту Уфы в 1954 году.
- Щурово — город с 1947 года, вошёл в черту города Коломна в 1960 году.
- Юбилейный — город с 1992 года, вошёл в черту города Королёва в 2014 году.
Теряли статус города на некоторое время, а затем вновь стали городами
- Агрыз — город с 1924 по 1926, затем пгт, вновь город с 1938.
- Азов — город с 1471 года, затем посад. Вновь город с 1926 года[5].
- Анапа — город с 1846, в 1860 упразднён, в 1866 учреждён вновь
- Арск — город с 1781 по 1926, затем село, с 1938 пгт. Вновь город с 2008
- Бирюч (с 1779, с 1920 по 1958 — Будённый, в 1958—2007 — Красногвардейское). Город в 1779—1958, затем село и рабочий посёлок, с 24 марта 2005 город Красногвардейское. 17 января 2007 переименован в Бирюч.
- Весьегонск — город до 1939, затем пгт. Вновь город с 1953.
- Верхотурье — город с 1597 года. Утратил городской статус в 1926 году. С 1947 вновь город[5].
- Гусь-Хрустальный — город с 1919 по 1924 годы, затем рабочий посёлок, вновь город с 1931.
- Данков — город до 1925, затем село и рабочий посёлок, с 1959 вновь город.
- Дубовка — город с 1803 года. Затем потерял статус города и стал посадом. Вновь город с 1922 года[5].
- Ивангород — город до XVIII века, затем был форштадтом Нарвы, с 1947 года официально исключён из черты Нарвы как рабочий посёлок, с 1954 года вновь город.
- Инсар — город до 1926, затем село, с 1958 вновь город.
- Калачинск — город с 1920 по 1925, затем село, с 1944 пгт, вновь город с 1952.
- Каргат — город с 1921 по 1925 год, затем село, вновь город с 1965.
- Княгинино
- Кола (город) — город до 1926, затем село и рабочий посёлок, с 1965 вновь город.
- Лаишево — город до 1926, затем село и рабочий посёлок, с 2004 вновь город.
- Любим — город до 1920-х, затем село. 20 апреля 1938 вновь преобразован в город.
- Моздок — город с 1785 года. Затем потерял статус города и стал слободой. Вновь город с 1923 года[5].
- Мценск — город до 1924, затем рабочий посёлок, с 1925 вновь город.
- Мышкин — город до 1926, затем село и рабочий посёлок, с 1991 вновь город.
- Новороссийск — город с 1838, в 1860 упразднён, в 1866 учреждён вновь
- Олонец — город с 1649, с 21 февраля 1927 село, с 7 июля 1944 вновь город.
- Омск — город с 1782 года. Утратил городской статус в 1797 году. Вновь город с 1804 года[5].
- Перевоз — город с 1779, с 1926 сельский населённый пункт, с 2000 вновь город.
- Пудож — город с 16(27) мая 1785, с 22 ноября 1926 село, с 25 августа 1943 вновь город.
- Рубцовск — город с 1922 года. С 1925 — село, с 1927 вновь город.
- Рузаевка — была городом в 1917—1925 годах, затем рабочий посёлок, вновь город с 1937.
- Сенгилей — был городом в 1780—1925 годах, вновь город с 1943 года.
- Соль-Илецк — город Илецк в 1865—1926 годах, Затем посёлок городского типа, вновь город с 1945 года.
- Сретенск — город с 1783 по 1798 год, затем село. Вновь город с 1926 года[5].
- Ставрополь (совр. Тольятти) — Город с 1780 года. Утратил городской статус в 1924 году. Вновь город с 1946 года.
- Сургут — основан в 1594, с 1804 село, с 1867 вновь город, с 1926 село, затем рабочий посёлок, с 1965 вновь город.
- Тулун — город с 1922 года. С 1924 — село, с 1927 вновь город[5].
Полностью исчезли
- Акланск — оставлен в 1804 году.
- Зашиверск — оставлен в XIX веке.
- Илимск — потерял статус города в 1920-е годы. Затоплен в 1970-е.
- Корчева — затоплен в 1937 году.
- Куолоярви — город с 1940 по конец 1940-х годов. По данным 2010 года населения нет.
- Лугань — город с 1778 по 1782; позднее село, в 1967 упразднено.
- Мангазея — оставлен в 1662 году.
- Молога — затоплен в 1941 году.
- Пустозерск — потерял статус города в 1924 году , оставлен в 1962 году.
- Рупосово — город с 1775 по 1777; позднее село, уничтожено в годы Великой Отечественной войны.
- Холопий городок — город (XIV—XVI вв.), затем село (ныне затопленное).
Подробнее см. Исчезнувшие города России, Список исчезнувших городов#Россия.
Напишите отзыв о статье "Населённые пункты России, утратившие статус города"
Литература
- Энциклопедия «Города России», Москва, БРЭ, 1994, 559 с, ISBN 5-85270-026-6, С. 542—551
См. также
- Список городов Российской империи в 1897 году
- Бывшие посёлки городского типа России
- Населённые пункты Казахстана, утратившие статус города
- Населённые пункты Украины, утратившие статус города
Примечания
- ↑ Романовск // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Источник: Административно-территориальное деление Псковской области: 1917—2000 гг.: Справ. / Арх. упр. Псков. обл., Гос. арх. Псков. обл.; [Сост.: Т. Е. Герасименок и др.; Ред. совет: О. В. Федотов (пред.) и др.]. — 2-е изд., перераб. и доп. — Псков : Б.и., 2002, с. 87-88
- ↑ Александровский посад // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ www.tulaoblduma.ru/files/duma/d4/zas68/3289_z.doc
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 СССР. Административно-территориальное деление союзных республик. — М.: «Известия Советов Народных депутатов СССР», 1987. — 672 с. — 103 800 экз.
Ссылки
- [geo.1september.ru/articlef.php?ID=200303102 Экс-города России]
- [yardkeeper.livejournal.com/173051.html Бывшие города на территории России]
- [rugrad.eu/communication/blogs/kalgad/451/ Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О переименовании населённых пунктов Калининградской области», 5 июля 1950 г., № 745/3]
Отрывок, характеризующий Населённые пункты России, утратившие статус города
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.