Быкадоров, Исаак Фёдорович

Исаак Фёдорович Быкадоров
Дата рождения	19 мая 1882(1882-05-19)
Место рождения	область Войска Донского, Российская империя
Дата смерти	20 сентября 1957(1957-09-20) (75 лет)
Место смерти	Франция
Принадлежность	Российская империя Российская империя Всевеликое Войско Донское
Род войск	кавалерия
Годы службы	1903—1920 (с марта 1919 — в запасе)
Звание	есаул (1914) войсковой старшина (1916) полковник (1917) генерал-майор (1918)
Командовал	войска Задонского района Донской армии (май — 12 мая 1918) войска Ростовского округа Донской армии (12 мая — 1918) дивизия Донской армии (1918 — 1918) 8-й Донской корпус Донской армии (1918 — март 1919)
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России
Награды и премии

Исаа́к Фёдорович Быкадо́ров (19 мая 1882, Область войска Донского, Российская империя — 20 сентября 1957, Франция) — донской казак, участник Первой мировой и Гражданской войн, генерал-майор.

Биография

Родился 19 мая 1882 года. Начальное образование получил в Ростовской классической гимназии (5 классов), затем поступил в Новочеркасское казачье училище, после окончания которого в 1903 году получил назначение в чине хорунжего в 30-й Донской казачий полк. В 1907 году он поступил в Императорскую Николаевскую академию Генерального штаба, но накануне выпуска, не сдав выпускных экзаменов, убыл в строй и не был причислен к Генеральному штабу.

К началу Первой мировой войны в чине есаула, был командиром сотни в 30-м Донском казачьем полку, оставался на этой должности до февраля 1916 года. Был награждён за храбрость золотым Георгиевским оружием (11.04.1915) и орденом Святого Георгия 4-й степени (19.05.1915). В ходе боёв был дважды ранен, потерял один глаз, но продолжал оставаться в строю. С 24 сентября 1916 года — и.д. командира 30-го Донского казачьего полка. С июня 1916 года — помощник командира полка, войсковой старшина. С февраля 1917 года в чине полковника, на должности командира полка.

В июне 1917 года был избран делегатом с фронта на Донской Войсковой Круг. Принимал непосредственное и активное участие в работе Войскового Круга вплоть до гибели атамана Всевеликого Войска Донского генерала Каледина А. М. Являлся одним из организаторов и активных участников Общедонского восстания в феврале-марте 1918 года. Командовал ополчениями станиц: Нижне-Калитвенской, Кундрючевской, Усть-Белокалитвинской и др. В мае 1918 года, командуя донскими частями Задонского района, овладел г. Батайском. 12 мая 1918 года назначен командующим группой войск в Ростовском округе. В Донской армии командовал дивизией, а затем — 8-м Донским корпусом. 7 мая 1918 года произведён в чин генерал-майора. 2 сентября 1919 года, являясь одним из товарищей председателя Войскового Круга, подписал акт о принятии отставки генерала от кавалерии атамана ВВД Краснова П. Н. и о временной передаче атаманской власти до выборов генерал-лейтенанту А. П. Богаевскому. В конце марта 1919 года части 8-го Донского корпуса разложились и деморализованные, в беспорядке отступили к станицам Раздорской, Заплавской, Аксаевской и даже появились в Новочеркасске, за что Войсковой Круг намеревался предать генерала Быкадорова суду, однако новый командующий Донской армией генерал-лейтенант Сидорин В. И. отказался дать на это своё согласие. Вместе с тем, вскоре он освободил генерала Быкадорова от занимаемой должности. 25 марта 1920 года эвакуировался из Новороссийска.

В эмиграции, после пребывания на греческом острове Лемнос, переехал на жительство в Королевство СХС, а затем во Францию. В 1920-х годах в Париже принимал участие в так называемом Вольно-Казачьем движении, но после 1927 отошёл от активной деятельности. В 1930-х годах выступил как казачий историк-самостийник и опубликовал в Париже две книги: «История казачества» (Т. I. Париж, 1930) и «Донское Войско в борьбе за выход к морю» (Париж, 1937). Состоял постоянным сотрудником выходившего в Париже в 1930-е годы ежемесячника «Казачий голос». Умер во Франции в сентябре 1957 года.

Семья

Сын Владимир (род. 4 марта 1923, Белград) — деятель НТС.

Награды

• Орден Святого Георгия 4-й степени.
• золотое Георгиевское оружие «За храбрость»

Память

• Именем Исаака Фёдоровича назван один из переулков в городе Ростове-на-Дону.

Ссылки

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=14680 Быкадоров Исаак Фёдорович] на сайте «Биография.ру».
• [www.hrono.ru/biograf/bio_b/bykador.html Быкадоров Исаак Фёдорович] в проекте «Хронос».
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=557 Быкадоров, Исаак Фёдорович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Быкадоров, Исаак Фёдорович

– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.