Быков, Виктор Николаевич

Виктор Быков
Общая информация
Полное имя	Виктор Николаевич Быков
Дата рождения	19 февраля 1945(1945-02-19) (79 лет)
Место рождения	Симферополь
Гражданство	Россия Россия
Рост	178 см
Вес	84 кг
Информация о гонщике
Специализация	командная гонка преследования
Медали
Чемпионаты мира Бронза Франкфурт 1966 ком. преслед. Золото Амстердам 1967 ком. преслед. Золото Антверпен 1969 ком. преслед. Бронза Лестер 1970 ком. преслед. Бронза Лестер 1970 инд. преслед.

Ви́ктор Никола́евич Бы́ков (19 февраля 1945, Симферополь) — советский трековый велогонщик, выступал за сборную СССР во второй половине 1960-х годов — первой половине 1970-х годов. Двукратный чемпион мира в командной гонке преследования, чемпион всесоюзных и республиканских первенств, участник двух летних Олимпийских игр. На соревнованиях представлял спортивное общество «Динамо», заслуженный мастер спорта СССР (1969).

Биография

Виктор Быков родился 19 февраля 1945 года в городе Симферополе в Крыму. Активно заниматься велоспортом начал в раннем детстве, проходил подготовку на бетонном симферопольском треке, позже состоял в минском добровольном спортивном обществе «Динамо».

Первого серьёзного успеха на треке добился в 1961 году, когда в Туле выиграл международные соревнования на Большие призы в командной гонке преследования. В 1966 году попал в основной состав советской национальной сборной и отправился на чемпионат мира во Франкфурт-на-Майне, где вместе с товарищами по команде Михаилом Колюшевым, Леонидом Вуколовым и Станиславом Москвиным получил в командном преследовании бронзовую медаль, уступив лишь командам из Италии и ФРГ.

В 1967 году Быков выступил на чемпионате мира в Амстердаме, с Москвиным, Колюшевым и влившемся в команду латышом Дзинтаром Лацисом одержал победу в программе командного преследования и стал чемпионом мира.

Благодаря череде удачных выступлений удостоился права защищать честь страны на летних Олимпийских играх 1968 года в Мехико — вместе с командой, куда также вошли Станислав Москвин, Дзинтар Лацис, Михаил Колюшев и Владимир Кузнецов, сумел дойти до стадии полуфиналов, где потерпел поражение от сборной Дании. В гонке за третье место соревновался со спортсменами из Италии, но тоже проиграл. Год спустя с Москвиным, Кузнецовым и Сергеем Кусковым во второй раз завоевал титул чемпиона мира, став лучшим на мировом первенстве в Антверпене.

На чемпионате мира 1970 года в английском Лестере Быков участвовал сразу в двух дисциплинах, индивидуальной и командной гонках преследования — в обоих случаях показал третий результат и получил бронзовые медали (в командной дисциплине его партнёрами были Станислав Москвин, Владимир Кузнецов и Владимир Семенец). В следующем сезоне на первенстве мира в итальянском Варезе занял четвёртое место в командном преследовании и дошёл до четвертьфиналов в индивидуальном. Будучи одним из лидеров советской национальной сборной, прошёл квалификацию на Олимпийские игры 1972 года в Мюнхен, с командой, куда помимо Кузнецова вошли Анатолий Степаненко и Александр Юдин, добрался только до четвертьфинальных заездов, потерпев поражение от команды Польши. Последний раз участвовал в крупных международных соревнованиях в 1973 году, когда съездил на чемпионат мира в испанский Сан-Себастьян и тоже остановился на стадии четвертьфиналов. За выдающиеся спортивные достижения удостоен почётного звания «Заслуженный мастер спорта СССР».

Имеет высшее образование, окончил Белорусский государственный университет физической культуры. После завершения спортивной карьеры работал тренером по велосипедному спорту. В настоящее время проживает в Евпатории.

Ссылки

• [www.cyclingarchives.com/coureurfiche.php?coureurid=24141 Профиль Виктор Быков] на Cycling Archives.  (англ.)

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/by/viktor-bykov-1.html Виктор Быков] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Быков, Виктор Николаевич

«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».