Быков, Леонид Николаевич

Быков Леонид Николаевич
Дата рождения:	27 апреля 1895(1895-04-27)
Место рождения:	г. Люботин,Харьковская губерния, Российская империя
Дата смерти:	19 октября 1979(1979-10-19) (84 года)
Место смерти:	г. Тула
Страна:	СССР
Научная сфера:	горное дело
Место работы:	МакНИИ, Свердловский горный институт, Тульский горный институт
Учёная степень:	доктор наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Днепропетровский горный институт
Известные ученики:	Соколов, Эдуард Михайлович
Награды и премии:	Почётный знак «За отличные успехи в области высшего образования СССР»

Леонид Николаевич Быков (1895 — 1979) — советский учёный, горный инженер, доктор технических наук, профессор, педагог.

Биография

Родился в 1895 году в г. Люботин Харьковской губернии в семье машиниста паровоза.

С 1904 год по 1912 год учился в Харьковском реальном училище.

В 1912 году поступил в Екатеринославский горный институт, который окончил в 1919 году, получив квалификацию горного инженера.

Одновременно с учёбой служил в разных учреждениях: в конторе по шлюзам р. Днепр (1914), в губернской Земской управе в должности корректора (1915-1916), в Управлении председателя особого совещания по обороне государства (1917-1918), затем вновь в Управлении по шлюзованию р. Днепр (1919-1920).

В ноябре 1919 года, в связи с наступлением Красной Армии, это Управление было военизировано и переведено в г. Анапу вместе с основной частью сотрудников. После расформирования Управления, работал в Анапском Коммунхозе, затем в Новороссийском Райлесе.

В 1922 году Л Н. Быков переехал в г. Харьков, где поступил на работу в трест Югосталь.

В 1923 год переехал в Донбасс, где работал на шахте «Новочайкино» в должностях заведующего вентиляцией, старшего штейгера и помощника заведующего шахтой, затем – заведующего шахтой «С.–Наклонная».

С 1926 по 1937 год трудился в Государственном макеевском научно-исследовательском институте старшим научным сотрудником, заведующим станцией и заместителем директора института.

1 декабря 1937 года перешёл на работу в Свердловский горный институт (ныне — Уральский государственный горный университет).

В 1936 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора технических наук, по теме "Теория и основные принципы эксплуатации пластов, склонных к внезапным выделениям газа". Оппонентами были Академики А. А. Скочинский и Н. Н. Семенов.

В 1937 году возглавил кафедру вентиляции Свердловского горного института, где организовал:

• создание и оснащение лабораторий рудничной вентиляции, горноспасательного дела и противопожарного оборудования;
• разработку лабораторных практикумов;
• построение аэродинамической модели шахтной вентиляционной сети, которая до сих пор используется для проведения научных исследований и лабораторных работ в рамках преподавания дисциплины «Аэрология горных предприятий».

Под руководством проф. Л. Н. Быкова на кафедре были выполнены первые научные исследования по изучению эндогенных пожаров на медно-колчеданных рудниках Урала и выбросоопасности угольных пластов Егоршинского месторождения (Артёмовский городской округ Свердловской области).

В 1939 году решением Президиума Академии наук СССР в структуре Уральского филиала Академии наук СССР был создан Горно-геологический институт. Его возглавил Академик Л. Д. Шевяков. Л. Н. Быков был назначен заведующим горным сектором. Под его руководством проводились исследования по совершенствованию систем разработки месторождений полезных ископаемых, борьбе с пожарами на медноколчеданных рудниках и опасными проявлениями горного давления.

В 1941 году, с началом Великой Отечественной войны, в г. Свердловск были эвакуированы многие академические институты, в том числе и Президиум Академии наук СССР. В этом же году по инициативе президента Академии наук СССР В. Л. Комарова была создана Комиссия по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны страны.

В составе руководителей и сотрудников Горно-геологического института Уральского филиала АН СССР Л. Н. Быков принял в работе комиссии самое деятельное участие. Совместно с другими учёными-горняками (в том числе Л. Д. Шевяковым,  А. А. Скочинским, К. М. Чарквиани, М. И. Агошков, И. Н. Сидоров и др.) им проведена большая работа по изысканию резервов роста добычи важнейших полезных ископаемых в различных районах Урала, Алтая, Горной Шории и Казахстана.

Да 1956 года работал в Уральском филиале Академии наук СССР, оставаясь по совместительству заведующим кафедрой Свердловского горного института.

В 1956 году прошел по конкурсу в Тульский горный институт, где был избран на должность заведующего кафедрой разработки полезных ископаемых. Здесь, при деятельном участии Л.Н. Быкова, в сентябре 1957 года была организована кафедра рудничной вентиляции и техники безопасности, которую он возглавлял до 1970 года.

В 1959 году по инициативе и под научным руководством Л. Н. Быкова на кафедре была организована подготовка аспирантов по специальности "Подземная разработка угольных, рудных и нерудных полезных ископаемых" и в 1966 году — по специальности "Техника безопасности и противопожарная техника".

В течение многих лет Л. Н. Быков являлся председателем Научно-технического горного общества и общества "Знание".

Скончался 19 октября 1979 года в г. Туле.

Научный вклад

Внёс выдающийся вклад в исследования:

• газоностности угольных пластов;
• природы внезапных выбросов угля и газа в шахтах;
• взрывчатых свойств угольной пыли;
• причин возникновения эндогенных пожаров в угольных и медноколчеданных шахтах;
• проблем совершенствования проветривания шахт.

Автор более 140 научных публикаций, в том числе монографий:

• "Изогазы и теория происхождения внезапных появлений метана" (1932);
• "Теория и основные принципы эксплуатация пластов, склонных к внезапному выделению газа" (1936);
• "Рудничные пожары" (1953);
• "Эндогенные пожары и эксплуатация медноколчеданных месторождений".

Под руководством Л. Н. Быкова подготовлены 4 доктора и около 30 кандидатов технических наук.

Награды

Награждён орденом Ленина, медалями "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.", "За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина", "Ветеран труда", а также нагрудными знаками "За отличные успехи в области высшего образования СССР".

Кавалер отраслевой награды "Шахтерская слава" I и II степени.

Память

Решением [cityduma.tula.ru/determ/2346 Тульской городской думы от 28.05.2014] на здании 6-го учебного корпуса Тульского горного института в память о Л. Н. Быкове установлена мемориальная доска.

Ссылки

1. [xn----8sbanercnjfnpns8bzb7hyb.xn--p1ai/index.php/%D0%91%D1%8B%D0%BA%D0%BE%D0%B2_%D0%9B%D0%B5%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B4_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Быков Леонид Николаевич] в свободной энциклопедии Урала
2. [gs.tsu.tula.ru/aero/aotios/001.htm Сайт кафедры] "Аэрология, охрана труда и окружающая среда" [tsu.tula.ru/ Тульского государственного университета].
3. [edu.ursmu.ru/fakultety/fgz/bgp.html Сайт кафедры] "Безопасность горного производства" [www.ursmu.ru/ Уральского государственного горного университета].
4. [www.tula-oblast.ru/greatpeople/naturalsciences/naturalsciences23.php Мастер горного дела] Леонид Николаевич Быков на [www.tula-oblast.ru/ портале Тулы и Тульской области].

Отрывок, характеризующий Быков, Леонид Николаевич

– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его: