Быков, Павел Михайлович

Павел Михайлович Быков
Род деятельности:	Советский и партийный деятель, публицист
Дата рождения:	1888(1888)
Место рождения:	Екатеринбург
Гражданство:	СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	1953(1953)
Место смерти:	Ленинград

Павел Михайлович Быков — российский революционер, большевистский и советский государственный деятель. Автор книг и публицистических статей по истории революции и гражданской войны на Урале, в том числе книги «Последние дни Романовых», в которой описал обстоятельства гибели Романовых на Урале с большевистских позиций.

Биография

Учёба и становление личности

Из семьи мелкого торговца. Образование получил в Уральском горном училище, по окончании которого работал делопроизводителем в инспекции страхового общества. Затем некоторое время работал в Обществе уральских горных техников, где втянулся в революционную борьбу.

Начало революционной деятельности

В 1904 году вступил в большевистскую фракцию РСДРП. Через два года впервые был арестован за революционную деятельность. С 1905 года П. М. Быков работал на медном руднике, сотрудничал в местной газете «Уральская жизнь», а затем в газете «Урал». Участник революции 1905—1907 годов, революционную работу вёл в Екатеринбурге, Златоусте, Уфе, Казани.

В 1907 году был арестован вторично (во время пребывания в тюрьме познакомился с другим политическим заключённым — Я. М. Свердловым) и сослан на три года в город Кемь Архангельской губернии. По окончанию ссылки вернулся на Урал и работал в различных местных газетах.

В годы Первой мировой войны

В годы Первой мировой войны — был призван Русскую императорскую армию. Прапорщик 124-го пехотного запасного полка Екатеринбургского гарнизона.

После Февральской революции выступил с инициативой создания Совета солдатских депутатов, 19 марта был избран его председателем, а уже через несколько дней стал председателем Екатеринбургского городского Совета рабочих и солдатских депутатов, а также редактором выпускавшейся Советом газеты «Борьба». В апреле того же года принял участие во Всероссийском совещании Советов, 1-м и 2-м Уральских областных съездах Советов.

В мае 1917 года был вынужден покинуть пост председателя Совета под давлением эсеров, организовавших перевыборы, однако спустя месяц стал заместителем председателя и секретарём исполкома Екатеринбургского окружного Совета, выездным инструктором Уралобкома РСДРП(б).

Октябрьский переворот

В октябре 1917 года был отправлен уральскими большевиками в Петроград для участия во II Всероссийском съезде Советов, на котором был избран членом Президиума ВЦИК. По поручению Петроградского военно-революционного комитета 22 октября 1917 года, в «День Петроградского Совета», Быков выступал на Обуховском заводе, в казармах неподалеку от Смольного и на большом солдатском митинге в манеже на Загородном проспекте, 24 октября 1917 года выступал на митинге в Петропавловской крепости перед самокатчиками и добился принятия резолюции в поддержку вооружённого восстания и петроградского Совета. Принял непосредственное участие в Октябрьском вооружённом восстании, в ходе которого руководил подавлением выступления юнкеров Владимирского училища.

В годы Гражданской войны в России

После возвращения в Екатеринбург вновь был избран 16 ноября 1917 года председателем Екатеринбургского городского Совета рабочих и солдатских депутатов и оставался на этом посту до мая 1918 года. В апреле того же года стал руководителем Коллегии по делам военнопленных и беженцев Уральского облсовета. Содействовал доставке семьи Николая II из Тобольска в Екатеринбург.

После оставления большевиками Екатеринбурга оказался комиссаром в составе Восточного фронта, редактируя газеты «Солдат революции», «Красноармеец», «Красный набат».

Вернулся в Екатеринбург после занятия его Красной армией летом 1919 года, где возглавил революционный комитет. Заведовал губернским отделом юстиции, а также был председателем Екатеринбургского уездно-городского ревкома. Проработав недолго на этих должностях, ушёл в Третью армию, а после окончания активных боевых действий на Восточном фронте возглавил культурно-просветительскую работу в Первой Трудовой армии.

Советский и большевистский функционер

В марте 1920 года стал председателем Екатеринбургского губернского ревтрибунала, приняв на этом посту активное участие в организации репрессий против врагов советской власти. В 1921 году был назначен заведующим уральского областного отделения Российского телеграфного агентства (РОСТА). Также редактировал газету «Уральская новь», руководил областным отделением Госиздата. В 1924 году был повышен до уполномоченного Госкино СССР по Урало-Сибирскому региону и Дальнему Востоку.

С 1928 года — на большевистской, советской и общественной работе в Ленинграде. Почти 11 лет возглавлял местную кинофабрику «Совкино» (позднее «Ленфильм»). С апреля 1933 года возглавлял партбюро Ленинградского отделения Общества старых большевиков. В 1939 году из-за тяжёлой болезни ушёл на пенсию, однако почти всю Великую Отечественную войну работал слесарем на одном из ленинградских заводов.

После войны проживал в посёлке Комарово на улице Привокзальной. До конца жизни работал над мемуарами.

Семья

Брат Виктор (1880—1925) — горный техник, большевик. Виктор ввёл Павла в круг уральских революционеров.

Публицист

В 1921 году опубликовал в вышедшем в Екатеринбурге к четвёртой годовщине Октябрьской революции сборнике «Рабочая революция на Урале» статью «Последние дни последнего царя». Сборник, вышедший тиражом в десять тысяч экземпляров, после выхода был конфискован и уничтожен. Эту работу следователь Н. А. Соколов посчитал очень важным, хотя и крайне тенденциозным, материалом по раскрытию обстоятельств убийства царской семьи. Историк В. М. Хрусталёв писал, что советская власть заказала написание этой статьи с целью окончательно дискредитировать даже память о династии Романовых.

Быков был ознакомлен с материалами следствия Соколова, опубликованными в виде книги «Убийство царской семьи», вышедшей в 1925 году в Берлине, и получил партийное задание написать книгу на ту же тему, но с большевистских позиций. В 1926 году выпустил в Свердловске книгу «Последние дни Романовых», рассказывающую об убийстве царской семьи. В книге, вышедшей в 1926 году, в отличие от статьи в сборнике 1921 года, были перечислены фамилии убийц членов династии Романовых на Урале (лишь фамилия И. Ф. Колпащикова, убийцы великого князя Михаила Александровича, была искажена). Однако в переизданном в 1930 году в Свердловске варианте его книги фамилии участников расстрела царской семьи были вновь изъяты. В том же году его книга была переиздана в Москве и Ленинграде, а в 1934 году — в Лондоне.

Сочинения

• [rus-sky.com/history/library/docs.htm#16 Последние дни последнего царя] // Рабочая революция на Урале. Эпизоды и факты. — Екатеринбург, 1921. — С. 3—29.
• '[nashaepoharu.512.com1.ru/_Mediafiles/books/pos_dni_romanov/p_d_r.rar Последние дни Романовых] / Под ред. и с предисл. А. Таняева. — Свердловск: Уралкнига, 1926. — 130 с., ил.
• Красная Армия в борьбе за Урал. — Свердловск: Истпарт, 1928. — 66 с.
• Последние дни Романовых. — М.; Л., 1930.
• The last days of Tsardom. — L.: Martin Lawrence, 1934.
• The last days of Tsar Nicholas. — New York: International Publishers, 1935.
• Последние дни Романовых. — Свердловск: Уральский рабочий, 1990. — 110 с., ил.
• Последние дни Романовых. — М.: Бук Чембэр Интернэшнл, 1991. — 111 с. ISBN 5-85020-070-3
• Последние дни Романовых. — Алма-Ата: МГП «Асем», 1991. — 112 с., ил.

Память

В 1960-е годы в честь братьев Быковых была переименована одна из улиц Свердловска.

Литература

• Попов Н. Н., Свалова В. А. [www.ural.ru/spec/ency/encyclopaedia-2-299.html Быков Павел Михайлович]. Уральская Историческая Энциклопедия. Портал полезной информации ural.ru. Проверено 30 декабря 2013.

Ссылки

• [www.ozon.ru/person/2757702/ Павел Михайлович Быков]. Ozon.ru. Проверено 30 декабря 2013.
• [www.istoriacccr.ru/bikov_pavel_mihailov.html Быков Павел Михайлович (1888—1953)]. Сайт История СССР. Проверено 30 декабря 2013.

Отрывок, характеризующий Быков, Павел Михайлович

– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.