Быков, Фёдор Петрович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Быков, Федор Петрович»)
Перейти к: навигация, поиск
Фёдор Петрович Быков
Первый секретарь Чечено-Ингушского областного комитета ВКП(б)
10 октября 1937 года — 1940 год
Предшественник: Василий Егоров
 
Рождение: 1901(1901)
с. Шатилово, Орловская губерния, Российская империя
Смерть: 1980(1980)
Москва, РСФСР, СССР
Партия: КПСС
 
Военная служба
Годы службы: 1940-1957
Принадлежность: СССР СССР
Род войск: Военно-Морской Флот СССР
Звание:

Фёдор Петрович Быков (1901—1980) — советский партийный и государственный деятель.



Биография

Родился в 1901 году в селе Шатилово Орловской губернии. С марта по ноябрь 1920 года служил в РККА. С марта по октябрь 1921 года был в частях особого назначения. В 1923 году вступил в РКП(б). С октября 1923 по октябрь 1925 работал секретарём ячейки РКП(б) фаянсовой фабрики в Брянской губернии в деревне Песочня.

В октябре 1925 — августе 1926 годов был ответственным секретарём Жуковского волостного комитета РКП(б) — ВКП(б). Затем до мая 1927 года — секретарь ячейки ВКП(б) хрустального завода. После этого перешёл на работу ответственного секретаря Песоченского волостного комитета ВКП(б).

В сентябре 1928 года был направлен на учёбу в Коммунистический университет имени Я. М. Свердлова. После окончания университета в декабре 1931 года стал заведующим промышленным сектором Краснопресненского районного комитета ВКП(б) в Москве. В декабре 1932 года начал работать секретарём ячейки ВКП(б) машиностроительного завода «Красная Пресня». В октябре 1933 года стал председателем Краснопресненского районного Совета профсоюзов. С апреля 1934 года — секретарь комитета ВКП(б) завода № 32, с апреля 1936 — первый секретарь Ленинградского районного комитета ВКП(б) в Москве.

В 1937 году был направлен на Северный Кавказ. В июле 1937 года начал работу в качестве исполняющего обязанности второго секретаря Северо-Осетинского областного комитета ВКП(б). В октябре 1937 года был переведён в Чечено-Ингушскую АССР, где стал исполняющим обязанности первого секретаря Чечено-Ингушского областного комитета ВКП(б). В 1938 году стал первым секретарём Чечено-Ингушского обкома. Одновременно исполнял обязанности первого секретаря Грозненского городского комитета ВКП(б).

В мае 1940 года был назначен заместителем начальника политического управления Народного комиссариата морского флота СССР. В июле-сентябре 1942 года был слушателем курсов усовершенствования политического состава Народного комиссариата ВМФ СССР. С сентября 1942 года работал в Главном политуправлении Наркомата ВМФ. С марта 1943 года исполнял обязанности заместителя секретаря партийной комиссии Главного политуправления Наркомата ВМФ.

С апреля 1946 года — заместитель секретаря партийной комиссии при Главном управлении ВМС Министерства вооружённых сил СССР. В сентябре 1948 года назначен заместителем начальника политотдела Главного Штаба и Управления военно-морских сил Министерства вооружённых сил СССР. В апреле-июле 1950 года — заместитель начальника Политотдела морского Генерального штаба военно-морского министерства СССР.

С июля 1950 года работал начальником III-го отдела Главного политуправления ВМС Военно-морского министерства СССР. В октябре 1951 года был назначен заместителем начальника тыла ВМС военно-морского министерства по политической части. В ноябре 1953 года ему было присвоено звание полковник и он был направлен на работу заместителя начальника института № 17 по политической части (Ленинград). С декабря 1954 года — заместитель начальника Административно-хозяйственного отдела Управления Главного командования ВМС Министерства обороны СССР по политической части. В июле 1956 года стал заместителем начальника 216-го торпедного арсенала по политической части (Северный флот).

В сентябре 1957 года вышел на пенсию. В ноябре 1960 года стал инструктором, а затем старшим инструктором Московской городской дирекции «Союзпечать». В феврале 1969 года стал заместителем начальника Пролетарского межрайонного агентства. В мае 1969 года вышел на пенсию. Скончался в Москве в июне 1980 года.

Напишите отзыв о статье "Быков, Фёдор Петрович"

Ссылки

  • [www.knowbysight.info/BBB/09169.asp Быков Фёдор Петрович]. Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898 - 1991. Проверено 23 октября 2015.

Отрывок, характеризующий Быков, Фёдор Петрович

– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.