Быков, Юрий Сергеевич

Юрий Сергеевич Быков
Дата рождения:	2 марта 1916(1916-03-02)
Место рождения:	Саратов
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	30 июля 1970(1970-07-30) (54 года)
Место смерти:	Саратов
Награды и премии:

Юрий Сергеевич Быков (02.03.1916, Саратов — 30.07.1970, там же) — главный конструктор системы связи с космическими аппаратами.

Биография

Родился 2 марта 1916 года в городе Саратове в семье юриста. После окончания Саратовской школы № 43 поступил на вечернее отделение Саратовского технологического института на факультет машиностроения. Одновременно работал электромонтёром на Саратовском аккумуляторном заводе, заводе «Универсаль», мельнице № 3.

В связи с переводом отца в Москву в 1933 году перевёлся на радиотехнический факультет Московского энергетического института. Подрабатывал на радиофикации квартир в доме, где он проживал. Обнаруженный у него туберкулёз лёгких заставил его прервать учёбу и лечь в больницу. На студенческую скамью вернулся лишь через год. Упорство, тяга к знаниям и выработанная с годами привычка следить за новыми публикациями в области радиотехники обеспечили успех во время защиты диплома в 1939 году. Тема защиты называлась «Измерение скорости самолёта методами радиотехники». По окончании института поступил в аспирантуру Московского энергетического института, но начавшаяся война заставила заняться созданием радиоаппаратуры для самолётов, для чего он поступил на работу в Научно-исследовательский институт самолётного оборудования, тем более что по состоянию здоровья он был освобождён от военной службы. Не прекратилась работа и в эвакуации, в Ульяновске.

Там же в январе 1942 года Ю. С. Быков сконструировал и новую, необычную модель пулемёта. В беседах с ним раненые бойцы и командиры, лечившиеся в госпиталях, сетовали, что мало у нас пулемётов. Рассказывали, как противники во что бы то ни стало стремились накрыть артиллерийским огнём наши редкие пулемётные точки. Только начнет строчить пулемётчик, как на него обрушивается шквал огня. Вместе со своим товарищем по работе Ю. С. Быков изобрёл имитатор пулемёта. Устройство его не сложно: радиолампа ярко вспыхивает, будто пулемёт посылает пулю за пулей. Звук записали на пластинку. Крутится патефон в блиндаже, по проводам от микрофона звук идёт к динамикам, спрятанным в окопах, на передовой. В черноте ночи иллюзия «пулемётного огня» была полной. Не раз обманывались противники, принимая имитаторы за наши дзоты, открывали огонь по ним, тем самым выдавая расположение своей артиллерии.

В апреле 1943 года Ю. С. Быков всё же побывал на фронте в составе специальной бригады при 6-й воздушной армии. За время пребывания в частях бригада ознакомилась с организацией радиосвязи и состоянием радиооборудования самолётов. На основании этого был предложен метод точной настройки на фиксированную волну взаимодействия, были проведены семь инструктивных занятий в полках с лётно-техническим составом и была оказана техническая помощь в устранении радиопомех на самолётах. В результате проделанной работы улучшилась связь с КПП. За проделанную работу по улучшению радиоаппаратуры бортовой связи имел пять благодарностей, в том числе от командующего 6-й воздушной армии. После войны Ю. С. Быков возвращается к диссертации.

В 1947 году становится кандидатом, а в 1952 году — доктором технических наук, а позже ему присваивают учёное звание профессора. В эти годы он занимался разработками теоретических основ помехоустойчивости авиационной телефонной радиосвязи в условиях больших акустических шумов и тем самым положил начало новой области техники — самолётной радиоакустики. На основе созданной им теории разборчивости русской речи создаются и широко внедряются в практику самолётной радиосвязи средства защиты от помех. Быков начинает работать над весьма неожиданной темой передачи речи без искажений, несмотря на окружающие шумовые помехи. На основании опытов и экспериментов в 1954 году Ю. С. Быков написал книгу «Теория разборчивости речи в линиях связи». И в дальнейшем он совершенствовал радиоаппаратуру, искал новые пути. Перечитал, критически осмыслил сотни книг. Если в его монографии 1954 года в списке использованной литературы всего 29 наименований, то в капитальном труде Ю. С. Быкова «Теория разборчивости речи и повышение эффективности радиотелефонной связи», вышедшем в 1959 году, этот список возрос уже до 184 работ наших и зарубежных авторов.

Осенью 1959 года Ю. С. Быкова, ведущего учёного в области радиосвязи, приглашают на работу в НИИ-695 и назначают Главным конструктором системы связи с космическими аппаратами. В рамках подготовки к запуску первого космического корабля «Восток» с человеком на борту, Ю. С. Быков работал над созданием системы с автоматической подстройкой по частоте, устойчиво работающей в условиях атмосферных помех и значительных изменений мощности воспринимаемого сигнала. Система космической связи, получившая название «Заря», была создана всего за год. Ю. С. Быков активно участвовал в руководстве полётом первого космонавта Ю. А. Гагарина.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 июня 1961 года за большие успехи, достигнутые в развитии ракетной промышленности, науки и техники, успешное осуществление первого в мире полёта советского человека в космическое пространство на корабле-спутнике «Восток» Быкову Юрию Сергеевичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ему ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

В 1963 году Ю. С. Быков становится директором Московского научно-исследовательского института радиосвязи. В последующем работал Главным конструктором систем радиосвязи со всеми пилотируемыми кораблями «Восток» и «Восход». Создал основы новых систем радиосвязи обитаемых космических объектов «Союз» и «Салют». Скоропостижно скончался 30 июля 1970 года, во время отпуска в горном туристическом лагере. Похоронен в Москве на Введенском кладбище.

Лауреат Ленинской премии. Награждён орденом Ленина.7 мая 1988 года на здании бывшей школы № 43 города Саратова, в которой в 1925—1930 годах учился Ю. С. Быков, ему была открыта мемориальная доска.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15494 Юрий Сергеевич Быков]. Сайт «Герои Страны». Проверено 4 сентября 2014.

Отрывок, характеризующий Быков, Юрий Сергеевич

– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.