Бырранга

БыррангаБырранга

</tt>

</tt>

Бырранга
Примерное расположение гор Бырранга на полуострове Таймыр.
76°00′ с. ш. 108°00′ в. д.76.000° с. ш. 108.000° в. д. / 76.000; 108.000
Страна	Россия Россия
Регион	Красноярский край
Период образования	палеозой
Длина	1100 км
Ширина	от 80 до 200 км
Высшая точка	1125 м
Бырранга
Бырранга

Бырра́нга (якут. быран— холм, гора, хребет, нгна — эвен. суффикс) — горы на крайнем севере Восточной Сибири, в Красноярском крае на полуострове Таймыр. Самая северная в России горная система и самая северная материковая горная система на планете.

Горы образованы системой параллельно или конусообразно расположенных гряд (высотой 250—400 метров) и обширных волнистых плато (высотой до 900 метров). Гряды и плато разделяют холмистые равнины, сквозные троговые долины и глубокие каньоны. Горы протягиваются на 1100 километров от Енисейского залива Карского моря на юго-западе до моря Лаптевых на северо-востоке, ширина до 200 километров. Открыты в 1736 году В. В. Прончищевым во время Великой Северной экспедиции.

Происхождение названия

В горы Бырранга не заходили даже нганасаны, кочующие до самого побережья Ледовитого океана. Об этом месте они говорили: «Там царство злых духов, камень и лёд, более ничего. Там гибель». По-нганасански «бырранга» значит «горы, изрезанные долинами речек с большими обнажёнными камнями и пространствами, покрытыми мхами и лишайниками»^{[неавторитетный источник?]}. На карты это название было впервые нанесено Александром Миддендорфом.

История исследования

В 1736 году Василий Прончищев во время Великой Северной экспедиции, проплывая вдоль восточного берега полуострова Таймыр, отметил в отдалении горы Бырранга. Осенью 1739 года Харитон Лаптев остановился на зимовку на восточном побережье Таймыра и решил исследовать внутренние районы полуострова несколькими санными группами. Группа боцмана Медведева исследовала долину реки Пясины и по её долине впервые пересекла западную низменную часть гор Бырранга. Группа геодезиста Никифора Чекина на собачьих упряжках в апреле 1740 года достигла озера Таймыр и пересекла горы Бырранга по долине реки Нижней Таймыры. В апреле-мае 1741 года уже сам Харитон Лаптев по руслу нижней Таймыры пересёк горы Бырранга. Он первый дал письменную характеристику центральной части гор в своём путевом дневнике:

Северный берег озера весь состоит высокими горами каменными… и вниз по реке, по обе стороны берега каменные, утёсные, к югу и северу местность ровная.

В 1843 году горы Бырранга исследовал Александр Миддендорф. Опираясь на записи Харитона Лаптева, он составил первую карту Таймыра с точным изображением на ней Бырранга. Именно Миддендорф назвал эти труднодоступные горы Бырранга (использовал при этом название, принятое у нганасан). В 1915 году юго-западную часть гор Бырранга исследовал Никифор Бегичев. Впоследствии эта часть Бырранги была названа грядой Бегичева. Однако вплоть до середины XX века горы Бырранга были изучены очень слабо. Только в 1950-е годы совершенно случайно в распадке этих гор на высоте 900 метров были обнаружены ледники. До этого считалось, что ледников в Бырранге нет. Лишь в 1967 году специальная экспедиция Арктического и Антарктического научно-исследовательского института исследовала самые труднодоступные участки гор.

Строение рельефа

Бырранга образовались примерно в одно время с Уральскими горами — в палеозое (герцинская складчатость).

Горы Бырранга подразделяются на три части: западную, центральную и восточную. Западная часть расположена между Енисейским заливом и долиной реки Пясина и имеет высо́ты 250—320 метров. Центральная часть лежит в междуречье Пясины и Таймыры и имеет высоты от 400 до 600 метров. Восточная часть лежит к востоку от Таймыры и является наиболее высокой с высотами от 600 до 1125 метров. В восточной части Бырранги существуют современные ледники общей площадью более 30 км². Всего в Бырранге насчитывается около сотни ледников, некоторые из которых спускаются до высот 600—900 метров.

Долгое время самой высокой точкой Бырранги считалась гора Ледниковая с высотой 1146 метров. Но в девяностые годы высота Ледниковой была уточнена и оказалось, что она составляет всего 1119 метров, а самой высокой точкой Бырранги оказалась гора с высотой 1125 метров в другом горном узле, расположенном в более чем ста километрах восточнее Ледниковой.

Горы Бырранга сильно расчленены и состоят из ряда горных цепей, разделённых глубокими речными долинами. Склоны большинства долин круты и покрыты осыпями. Формы горных вершин разнообразны: встречаются и остроугольные вершины с изрезанными цирками и карами склонами, горы с плоскими вершинами и пологими склонами. Склоны и вершины часто покрыты осыпями и скоплениями глыб (курумами), которые образуют «каменные реки» и «моря». Иногда среди обломков встречаются валуны, принесённые древним ледником со стороны морского побережья.

Горы сложены в основном глинистыми сланцами, железистыми песчаниками и алевролитами (на поверхности они выветрены до щебня и дресвы), с отдельными выходами долеритов, габбро и диабазов. Для центральной части характерны выходы известняков, иногда встречаются мраморные купола.

Повсеместна многолетняя мерзлота. Мощность её составляет от 200 метров на южных участках до 300—400 (по непроверенным расчетным данным, даже 1000) метров в восточной части гор, а температуры мёрзлой толщи от −10 до −15 градусов. Повсюду широко распространены мерзлотные формы рельефа. В горах Бырранга найдены наледи. Резкие перепады температур формируют каменные развалы в горах. Скалы, не изъеденные морозобойными трещинами чрезвычайно редки.

До 1960-х годов считалось, что в Бырранга редкая речная сеть. Но в дальнейшем оказалось, что речная сеть горного массива очень густая. В южных предгорьях много озёр (Надудотурку, Левинсон-Лессинга, озеро Прончищева и другие), самое крупное — озеро Таймыр.

Вот как описывает рельеф Бырранга писатель Леонид Платов в своей повести «Страна семи трав»:

Кажется, что Бырранга совсем близко, в каких-нибудь десяти-пятнадцати километрах. Это, конечно, обман зрения. Горы гораздо дальше от нас и намного ниже. Рефракция приподнимает их — явление, обычное в Арктике. Они как бы парят над волнистой, серой, поблескивающей множеством озер равниной. Часто Быррангу заволакивает туман или закрывают низко ползущие клочковатые тучи. Потом блеснёт солнце и, будто дразня нас, на мгновение приоткроет колеблющуюся завесу.

У-у, какие же они мрачные, эти горы, — чёрные, угловатые, безмолвные! Ощущение тревоги, зловещей, неопределенной опасности исходит от них. И вместе с тем от гор не оторвать взгляда…

Иногда по очертаниям они напоминают трапецию, иногда ящик, стоящий особняком среди равнины, — зависит от ракурса, от условий освещения. Во всех географических атласах Бырранга фигурирует как плато. Но это определение условно. Нганасаны различают в горах несколько хребтов: Хэнка-Бырранга (Черная Бырранга), Сыру-Бырранга (Белая Бырранга) и другие.

Скорее, скорее в горы!..

…Нетерпение наше передалось нганасанам. Они понукали свистом своих оленей, безжалостно кололи острием хорея. В ложбинах было ещё полно воды, иногда даже снега. Зато на пригорках земля подсохла. Здесь рядом с бурой, прошлогодней травой уже зеленела

приветливая молодая травка. Все весенние превращения в тундре совершались со сказочной быстротой. Нужно спешить, спешить! Лето слишком коротко в этих широтах. Поднявшись на холм, мы увидели, что длинная полоса ослепительно сверкает у подножия гор. Туман? Нет, то отсвечивало огромное водное пространство — озеро Таймыр. (Нганасаны почтительно называет его Дяму-турку, что значит — море-озеро). Где-то там, в северо-восточном его углу, была лазейка, узкая щель, почти замочная скважина, через которую мы собирались проникнуть в горы…

Климат

Климат суровый, резко-континентальный с длинной, очень холодной зимой и коротким летом. «Страной мёртвых» это место называли долганы и никогда не доходили с кочёвками дальше предгорий. Средняя температура января −35°C, июля +3-5°C. Весна начинается в июне, а в сентябре уже начинается зима с сильными метелями. При этом в восточной части гор температура воздуха ниже по сравнению с западной частью. Осадков выпадает от 100 до 400 миллиметров в год. Из них около половины — в твёрдом виде. Максимум осадков приходится на лето, максимум твёрдых осадков — обычно на сентябрь—ноябрь и июнь. В феврале—апреле осадки минимальны.

Снежный покров устанавливается с началом холодного периода и достигает наибольшей высоты в мае или июне. Продолжительность залегания устойчивого снежного покрова составляет около 270 дней. Фоновое значение максимальной декадной высоты снежного покрова 70—90 см. В горах многие участки оголяются метелями, тогда как в ветровой тени толщина снежных надувов может превышать 2 м. Навеянные снежники в сотни метров длиной дешифрируются на летних аэроснимках. Метели очень характерны для Таймыра. Число дней с сильным ветром (скорость ветра 15 м/с и более) является наибольшим для Восточной Сибири и равно 80 дней в году. Средняя скорость ветра зимой около 7 м/с.

Растительный и животный мир

На южных склонах и у подножий распространена мохово-лишайничковая тундра, на северных склонах и выше 500—700 метров разреженная арктическая тундра, которая сменяется арктической пустыней и ледниками.

На южных защищённых склонах, которые хорошо закрываются в зимнее время и довольно быстро оттаивают весной, есть разнотравные горные луга, разнотравные тундры. Здесь встречаются реликтовые северные папоротники. На территории гор Бырранга произрастают редкие виды растений: ситник длинноносый, арктополевица тростниковидная, остролодочник таймырский и эндемик гор Путорана и Бырранга — овсяница ушковатая. В долине реки Ниркайка-Тари, находятся самые северные в мире кустарниковые заросли. Кустарники ивы и ольхи достигают высоты двух метров при толщине стволов от 5 до 7 см. Возраст этих реликтовых кустарников составляет сотни лет. Ближе к вершинам и на северных склонах распространены пятна-медальоны. Обычно они состоят из приподнятого над поверхностью на 20—30 см пятна мелкозёма и валика-бордюра. На склонах такие пятна-медальоны вытягиваются в полосы. С высоты 500—700 м луговинки арктической тундры остаются только на дне долин, а на скалах изредка встречаются лишайники, среди которых выделяются светлые пятна ягеля.

Очень специфична растительность известняков, выходы которых имеются на всём протяжении горной цепи Бырранга. Поверхности их почти голые, покрытые редкими растениями кальцефильных крупок, лесквереллы арктической, остролодочника путоранского, но на более влажных склонах часто обильны эндемичная бескильница быррангская, местами — эремогона красивая, копеечник шерстистоплодный, дендрантема монгольская и другие красивоцветущие виды.

Из мелких животных многочисленны лемминги, которых в Бырранге обитает два вида — сибирский и копытный. Они являются основной пищей хищников, поэтому колебаниям численности леммингов подчинена вся жизнь региона. Распространён заяц-беляк. Летом он встречается в предгорьях на лугах крутых южных склонов, зимой — по всей территории. Вблизи выходов скальных пород и осыпей встречается северная пищуха.

Самым распространённым хищником является песец. Самый крупный хищник — волк. Его численность и распространение неизвестно из-за скрытного образа жизни животного. Довольно редко встречается горностай. Он предпочитает селиться в камнях по низкогорьям и на берегах горных озёр.

Копытные представлены северным оленем и овцебыком. Северный олень обычно мигрирует в апреле—мае из лесотундры в горы Бырранга и из них к приморским низменностям, в августе—октябре обратно. В период сезонного прохода олени идут многочисленными стадами, иногда до десяти тысяч особей. Овцебык, завезенный на Таймыр в 1974 году, в настоящее время освоил очень значительную территорию восточной части Бырранга, от Нижней Таймыры на западе до восточного побережья Таймыра. Отдельные особи обитают и в центральной части Бырранга вплоть до Пясины. Однако, основная часть животных продолжает держаться в бассейне реки Бикады, где изначально они были интродуцированы. По данным 1999 года в Бырранга и предгорьях насчитывалось около 2000 овцебыков, и их численность продолжает расти.

В горах обитает большое количество птиц, особенно часто встречаются утки, гуси, кулики, чайки, краснозобые казарки, поморники, полярные куропатки. Из хищных птиц — мохноногий канюк (зимняк) и сапсан, устраивающие гнезда на труднодоступных уступах скал. Встречается кречет. Почти исключительно в горах и предгорьях Бырранга гнездится кулик песочник-красношейка. Пуночка — единственная птица, гнездящаяся в горах Бырранга в верхнем поясе — выше 400 метров над уровнем моря.

В пределах гор Бырранга находится часть Большого Арктического и Таймырского заповедников.

Полезные ископаемые

Из-за слабой изученности и труднодоступности гор разработки полезных ископаемых не ведутся. Но потенциально Бырранга весьма богата полезными ископаемыми.

Среди металлических полезных ископаемых это, в первую очередь, золото. Северо-восточная часть гор Бырранга входит в состав Таймыро-Североземельской золотоносной провинции. Здесь выявлены золоторудные проявления различной формационной принадлежности при ведущей роли золото-кварцевой формации и значительное число россыпных месторождений (проявлений). По особенностям геологического строения, типовым чертам оруденения, близким к известным крупным месторождениям, и обилию перспективных участков оруденения с выдержанными и высокими концентрациями золота этот район сходен с рядом важнейших золоторудных регионов мира. В центральной части широкое распространение жильных сфалерит-галенитовых проявлений с высокими содержаниями свинца, цинка и серебра, малые (0-200 м) глубины локализации объектов и близость к судоходной реке Нижняя Таймыра позволяют рассматривать этот район Бырранги как резервный источник полиметаллических руд. Весьма вероятно и наличие урановых руд в Бырранга.

Среди неметаллических полезных ископаемых разведаны крупные месторождения мусковита. Наряду с мусковитом отмечаются берилл (включая зеленоокрашенные разности) и калиевый полевой шпат, пригодный для изготовления химической посуды.

Из топливно-энергетического сырья доказано наличие крупных запасов каменного и бурого угля. Месторождения слабо изучены, для их подготовки к промышленному освоению потребуется проведение значительных объёмов геолого-разведочных работ и технологических исследований с целью оценки запасов коксующихся углей, выяснения горно-геологических условий залегания и горно-технических параметров отработки.

Хозяйственное освоение

Населенных пунктов в регионе нет. В предгорьях и долинах развито отгонное оленеводство, существует лыжный и горный пеший туризм. В предгорьях в летние месяцы возможен сплав по рекам. В настоящее время постоянно у подножия Бырранга живут только сотрудники полярной станции на озере Таймыр. Добраться до гор можно только спецрейсом вертолета из Норильска, Хатанги и Диксона.

Литература

• Бырранга горы. статья в Большой Российской Энциклопедии, том 4, стр.456
• Е.В. Трифонов. Таймыр. Физическая география : Учеб. пособие. — Норильск, 2003. — С. 103. — ISBN 5-89009-211-1.

Ссылки

• [scbist.com/blogs/admin/463-l-govoruha-puteshestvie-v-byrranga.html Л. Говоруха - Путешествие в Бырранга]
• [www.082.help-rus-student.ru/text/374.htm Статья в БСЭ]
• [www.geogr.msu.ru/avalanche/regions/bp/byr.doc/byr.htm статья МГУ]
• [www.russiafederation.ru/general/notes/582-1.html ГОРЫ БЫРРАНГА]
• [www.taimyrsky.ru/Miniatures/mountfoto.htm Фотоальбом «Горы Бырранга»]
• [world-travels.narod.ru/byrranga2007.htm Западные Бырранга]
• [www.mnr.gov.ru/old_site/part/?pid=1046 Растительность Таймырского заповедника]
• [www.mnr.gov.ru/old_site/part/?pid=1047 Животный мир Таймырского заповедника]
• [irbis.vkgu.kz/portal/downloads/pod7354e.pdf Рельеф СССР] // Мещеряков, Юрий Александрович — Москва: 1972.

↓

Отрывок, характеризующий Бырранга

В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.