Быть или не быть
To be, or not to be («Быть или не быть…») — название известного монолога (более точно — солилоквия) Акта III Сцены I пьесы «Гамлет» Уильяма Шекспира (написанной примерно в 1600 году).
В популярной визуализации произнесение полилога сопровождается фигурой Гамлета, Принца Датского, задумчиво держащего череп Йорика (Yorick, «Бедный Йорик, я знал его, Горацио…»), хотя это происходит совсем в другой части пьесы.
Также важно отметить, что Гамлет не один на сцене в момент произнесения своего монолога (это стандартно для полилога) — также на сцене Офелия, Полоний и Король (разные постановщики лишь по-разному разворачивают Гамлета — либо он смотрит на Офелию, либо на Короля и Полония).
Содержание
Оригинал
|
Интерпретации
- Немецкий философ Артур Шопенгауэр так отзывался об этом монологе: «Наше состояние столь горестно, что ему, несомненно, следует предпочесть полное небытие. Если бы самоубийство действительно сулило нам его и перед нами в полном смысле слова стояла бы альтернатива „быть или не быть“, то его следовало бы, безусловно, предпочесть как в высшей степени желательное завершение» (73. С. 424). «Но люди, — пишет Шопенгауэр, — имеют обыкновение не связывать смерть с абсолютным уничтожением; не было ещё ни одного человека, кто бы не желал дожить до завтрашнего дня». (426)[3]
- Независимо от того, акцентируется ли интерпретация монолога на «жизнь-смерть» или «действие-бездействие», темы поднятые в солилоге (и в целом во всей пьесе Шекспира) часто используются для сравнения Принца Датского с экзистенциалистами XX века.
Влияние
- Часто считается, что написание этого монолога (солилога) Шекспира вдохновил его современник (более точно — предшественник) — драматург Кристофер Марлоу, частично перефразировав линию из его последней пьесы — «Эдуард II» (Farewell, … and, as a traveller, / Goes to discover countries yet unknown., ср. с монологом в переводе М. Лозинского — «Безвестный край, откуда нет возврата»)
Другие источники
В первом кварто Шекспира монолог приводится в следующей форме:
Влияние на культуру
- Фраза часто обыгрывается в различных шуточных вариантах. К примеру: [www.google.com/search?hl=en&client=firefox-a&rls=org.mozilla%3Aen-US%3Aofficial&hs=fdy&q=two+beer+or+not+two+beer&btnG=Search two beer or not two beer] («два пива или не по два пива»), [www.google.ru/search?q=to+beer+or+not+to+beer&ie=utf-8&oe=utf-8&aq=t&rls=org.mozilla:ru:official&client=firefox-a to beer or not to beer] («пить пиво или не пить»). Также популярен вариант to beer or not to be («пить пиво или не быть»). Здесь обыгрывается похмельный синдром. В русском варианте можно встретить «бить или не бить». Кроме того, существует выражение из алгебры логики, которое произносится по-английски очень похоже на оригинал Шекспира — 2b <math>\lor</math> <math>\lnot</math>2b=?. Так же распространен вариант «Two be or not to be».
Напишите отзыв о статье "Быть или не быть"
Примечания
Литература
- Hamlet, Prince of Denmark. — Philip Edwards, ed., updated edition 2003. (New Cambridge Shakespeare).
- Hamlet. — Harold Jenkins, ed., 1982. (The Arden Shakespeare).
- Lewis C. S. Studies in Words. — Cambridge UP, 1960 (reprinted 2002).
- Arthur Schopenhauer. The World as Will and Representation, Volume I. — E. F. J. Payne, tr. Falcon Wing’s Press, 1958. — Reprinted by Dover, 1969.
- Jasper Fforde. Something Rotten. — 2004.
Ссылки
- [rus-shake.ru/translations/Hamlet/Soliloquy/1994/ Монолог «Быть или не быть» в русских переводах XIX—XX вв.]
- [www.lib.ru/SHAKESPEARE/tobeornottobe.txt Уильям Шекспир. Монолог Гамлета «Быть или не быть…» в оригинале и русских переводах XIX—XX веков] в Библиотеке Максима Мошкова (переводы М. Вронченко, М. Загуляева, Н. Кетчера, Н. Маклакова, А. Соколовского, А. Московского, К. Р., П. Гнедича, П. Каншина, Д. Аверкиева, Н. Россова, М. Морозова, В. Набокова, М. Лозинского, Б. Пастернака, С. С. Богорадо)
|
Это заготовка статьи о литературе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Быть или не быть
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..
Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.