Бычков, Александр Владимирович

Александр Бычков
Бычков в Пензенском областном суде в день вынесения приговора, 22 марта 2013 года.
Прозвище	«Белинский каннибал»
Дата рождения:	1 апреля 1988(1988-04-01) (36 лет)
Гражданство:	Россия Россия
Наказание:	пожизненное заключение
Убийства
Количество жертв:	9
Период убийств:	2009—2012
Основной регион убийств:	Белинский, Пензенская область
Оружие:	нож, молоток
Дата ареста:	21 января 2012 года

Алекса́ндр Влади́мирович Бычко́в (род. 1 апреля 1988 года) — российский серийный убийца. Все свои преступления совершил в городе Белинский Пензенской области в период с сентября 2009 по январь 2012 года, его жертвами становились мужчины, многие из которых злоупотребляли алкоголем или вели бродяжнический образ жизни.

В январе 2012 года Бычков был арестован. 22 марта 2013 года Пензенским областным судом приговорён к пожизненному лишению свободы. 20 ноября 2013 года Верховный суд России утвердил пожизненный приговор в отношении Бычкова.

Биография

Александр Бычков родился в 1988 году. Младший брат Сергей появился на свет двумя годами позже. Отец, — Владимир Бычков, работал комбайнером, впоследствии выучился на мастера по ремонту холодильного оборудования. По словам соседей, мать, — Ирина Бычкова, имела проблемы с алкоголем, к которому, со временем, пристрастился и отец. В возрасте 40 лет, предположительно из-за проблем со спиртным, а также из-за неурядиц в семье, он покончил жизнь самоубийством.

С юных лет, со слов горожан, мать принуждала детей к тяжёлому труду на огороде, работе по соседству и сбору металлолома. Если братья возвращались домой без денег не гнушалась рукоприкладством. Помимо этого, мальчики промышляли мелкими кражами с приусадебных участков, их неоднократно ловили на воровстве, но, как правило, жалели и отпускали.

В 2007 году Александр окончил ПТУ по специальности «слесарь по ремонту сельскохозяйственных машин» и поступил в Белинское педагогическое училище, но вскоре был вынужден взять академический отпуск — ему потребовалось время для ухода за родным братом, который в результате нападения неустановленных лиц получил многочисленные тяжёлые травмы, в том числе, черепно-мозговую, и стал инвалидом.

Серия убийств

Своё первое тяжкое преступление Бычков совершил 17 сентября 2009 года, убив 60-летнего Евгения Жидкова. Последний приехал в Белинский в районный архив за документами для оформления пенсии. Убийца познакомился с жертвой в местной рюмочной, пригласил пожилого мужчину домой переночевать и ночью, когда тот уснул, его убил.

Остальных своих жертв, — мужчин, страдавших алкоголизмом и ведших бродяжнический образ жизни, — Бычков, придумавший себе кличку «Рэмбо», убивал по схожему сценарию — приглашал в безлюдное место, напаивал водкой, ударами ножа или молотка убивал, после чего расчленял тела. Останки тел закапывал за собственным домом или выбрасывал на свалку на улице Лермонтовская. Чтобы отвести от себя подозрения, преступник совершал убийства с мая по сентябрь, когда в город съезжались многочисленные рабочие-строители из республик бывшего СССР, а правоохранительные органы первым делом отрабатывали версии причастности к убийствам приезжими. В числе жертв Бычкова оказался и бывший сожитель матери Владимир Березовский.

Расследование

В сентябре 2010 года в Белинском были обнаружены расчленённые тела трёх человек. По обвинению по части 4 статьи 111 УК РФ за причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть человека, был осужден и отправлен на принудительное лечение местный житель Александр Жуплов, — душевнобольной инвалид II группы по кличке «Жуплик», чьё задержание вызвало немалую долю критики в адрес МВД, но который позже был амнистирован ввиду вновь открывшихся обстоятельств уголовного дела. В отношении следователя ОВД Белинского района, отдавшего под суд невиновного, было возбуждено уголовное дело, но вскоре закрыто за отсутствием состава преступления.

Арест, суд и приговор

В ночь на 21 января 2012 года Александр Бычков проник в магазин «Всё для дома» и похитил три садовых ножа и деньги на общую сумму около 10 000 рублей. Вскоре после кражи он был задержан правоохранительными органами и, помимо совершённого преступления, сознался в совершенных ранее убийствах. При обыске в доме у подозреваемого был обнаружен его личный дневник, в котором были описаны одиннадцать убийств. Также при обыске было обнаружено большое количество фильмов, содержащих сцены насилия. На допросах Бычков признался, что вырезал у своих жертв внутренние органы, — печень, сердце, — и употреблял их в пищу.

В дневнике Бычков называл себя «одиноким волком», убийства объяснял желанием самоутвердиться. Другим мотивом, по версии следствия, стала ненависть к мужчинам, похожим на собутыльников матери преступника, — бродягам и алкоголикам. Комплексная судебно-психиатрическая экспертиза выявила наличие у преступника смешанного расстройства личности, тем не менее, не лишавшего его возможности отдавать отчёт своим действиям. На основании экспертизы убийца был признан вменяемым.

28 декабря 2012 года прокурор Пензенской области утвердил обвинительное заключение в отношении Бычкова по п.п. «а, к» ч. 2 ст. 105 УК РФ («убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, убийство двух и более лиц, убийство с целью скрыть другое преступление)», ч. 1 ст. 244 УК РФ («надругательство над телом умершего»), п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ («кража с незаконным проникновением в помещение»). Обвиняемый от суда присяжных отказался.

Суд счёл доказанными девять эпизодов. Александр Бычков был признан виновным по пунктам «а, к» части 2 статьи 105 УК РФ (убийство двух и более лиц, а также совершённое с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряжённое с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера) и пункту «б» части 2 статьм 158 УК РФ (кража, совершённая с незаконным проникновением в помещение). Факты каннибализма доказать не удалось.

22 марта 2013 года Пензенский областной суд приговорил его к пожизненному лишению свободы с отбыванием наказания в колонии особого режима. Осуждённый и его защитник, не согласные с приговором, подали жалобы в вышестоящую инстанцию. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев жалобу, оставила приговор без изменения, а жалобы — без удовлетворения. Бычков А. В. отбывает наказание в ФКУ ИК-5 на острове Огненный Вологодской области.

Ссылки

• [www.tvc.ru/channel/brand/id/1721/show/episodes/episode_id/31010 «Багровая охота»]. Криминальная Россия. АО «ТВ Центр». Проверено 1 февраля 2016.

Отрывок, характеризующий Бычков, Александр Владимирович

Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.