Бышовец, Анатолий Фёдорович

Анатолий Бышовец
Общая информация
Полное имя	Анатолий Фёдорович Бышовец
Прозвища	БАФ, Светоч
Родился
Гражданство	СССР Россия
Рост	176 см
Вес	73 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
	Динамо (Киев)
Клубная карьера*
1963—1973	Динамо (Киев)	139 (49)
Национальная сборная**
1966—1972	СССР	39 (15)
Тренерская карьера
1982—1985	СССР (юнош.)
1986—1988	СССР (олимп.)
1988—1990	Динамо (Москва)
1990—1991	СССР
1991—1992	СНГ
1992—1993	АЕЛ (Лимасол)
1994—1995	Южная Корея
1995—1996	Южная Корея (олимп.)
1997—1998	Зенит (СПб)
1998	Россия
1999	Шахтёр (Донецк)
2001	Анжи	тренер
2003	Маритиму
2005	Томь
2007	Локомотив (Москва)
2009	Кубань	тренер
Государственные награды
Почётные спортивные звания
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Анато́лий Фёдорович Бы́шовец (Бы́шевец) (23 апреля 1946, Киев, Украинская ССР, СССР) — советский футболист, нападающий, советский и российский тренер. Заслуженный мастер спорта СССР (1991). Заслуженный тренер СССР (1989).

Спортивная биография

Игровая карьера

Воспитанник киевской футбольной школы «Юный динамовец», где начинал играть под руководством тренеров Николая Павловича Мельниченко и Николая Фёдоровича Фоминых.

Выступал за киевское «Динамо» (1963—1973). На поле выделялся за счет индивидуальных качеств: был высокотехничен, часто применял обманные приемы, тяготел к самостоятельному обыгрыванию соперника. Считался одним из лучших советских дриблеров как 1960-х годов, так и за всю историю советского футбола. На переднем крае нападения в киевском Динамо играл в паре с другим выдающимся дриблером Владимиром Мунтяном.

В чемпионатах Советского Союза провёл 139 матчей, забил 49 голов. Чемпион СССР 1966—1968, 1971 годов. Обладатель Кубка СССР 1964 и 1966 годов. В списке 33 лучших игроков 6 раз (из них на 1-й позиции 3 раза).

За сборную СССР провёл 39 матчей, забил 15 голов. В июне 1967 года в матче против сборной Австрии (4:3) 21-летний нападающий забил один из самых красивых мячей в своей карьере, поразив ворота с подачи Валерия Воронина ударом «боковыми ножницами». Участник чемпионата Европы 1968 года (4-е место). Участник чемпионата мира 1970 года (лучший бомбардир команды и признан лучшим игроком сборной команды СССР на чемпионате мира 1970).

Закончил играть рано, в 27 лет, из-за рецидива травмы колена, которую получил в 23 года.

Работа со сборными

Работал главным тренером юношеских сборных Украинской ССР и СССР (2-е место на чемпионате Европы для 17-летних в 1984 году). Олимпийская сборная СССР под руководством Анатолия Бышовца завоевала золотые медали на Играх в Сеуле в 1988 году.

В 1990—1992 годах — главный тренер сборной СССР и вышедшей в финальный турнир Евро-1992 сборной СНГ. В 1994—1996 годах — генеральный консультант национальной сборной Южной Кореи, которую вывел в финальный турнир чемпионата мира 1994. После признанного успешным участия в ЧМ-1994 (на нём команда проиграла только действовавшим чемпионам мира) Бышовец возглавил национальную и олимпийскую сборные Южной Кореи. В октябре 1994 года национальная сборная Южной Кореи заняла 4-е место на футбольном турнире Азиатских игр, а в августе 1996 года 1-е место в своей группе (группа 1) в отборочном турнире Кубка Азии по футболу, не пропустив ни одного мяча. Олимпийская сборная попала на финальный турнир ОИ-96 (июль 1996 года), где с одним поражением не смогла пробиться в плей-офф из-за разницы мячей.

В 1998 году был избран главным тренером сборной России. Он стал худшим тренером в новейшей истории сборной России: команда проиграла все шесть матчей, в которых он ею руководил.

Работа с клубами

В 1988—1990 годах — главный тренер «Динамо» (Москва).

22 ноября 1996 подписал двухлетний контракт с ФК «Зенит» (Санкт-Петербург). С августа 1998 параллельно стал главным тренером сборной России. С конца сентября из-за обострения гастрита у Бышовца и. о. главного тренера «Зенита» стал Анатолий Давыдов. 22 ноября 1998 Бышовец покинул клуб.

Вице-президент ФК «Химки» (2003—2004). Главный тренер клуба «Томь» (2005).

Главный тренер ФК «Локомотив (Москва)» с 26 декабря 2006 года по 13 ноября 2007 года.

15 октября 2009 года стал тренером-консультантом ФК «Кубань», когда клуб находился на 15 месте в чемпионате, но уже менее чем через месяц, в середине ноября, покинул пост.

В декабре 2010 года было объявлено, что Бышовец стал тренером-консультантом ФК «Уфа», однако в итоге эта информация не подтвердилась.

Зарубежная карьера

После Евро-92 уехал отдыхать на Кипр, где его нашли представители кипрского клуба АЕЛ (Лимасол). С командой проработал год, после чего вернулся в Россию.

С 4 апреля по 5 октября 1999 года — главный тренер ФК «Шахтёр» (Донецк).

Главный тренер «Маритиму» (Фуншал, Португалия, 2003).

Спортивный директор шотландского клуба «Хартс» (2004—2005).

Достижения

В качестве игрока

Динамо (Киев)

• Чемпион СССР: (4) 1966, 1967, 1968, 1971
• Обладатель Кубка СССР: (2) 1964, 1966
• Серебряный призёр Чемпионата СССР: 1965, 1969, 1972, 1973
• Финалист Кубка СССР: 1973

В качестве тренера

Сборная СССР

• Золото Олимпийских игр: 1988

Динамо (Москва)

• Бронзовый призёр чемпионата СССР: 1990

Шахтёр (Донецк)

• Серебряный призёр чемпионата Украины: 1998/99

Локомотив (Москва)

• Обладатель Кубка России: 2006/07

Награды

• Орден Трудового Красного Знамени (1989)
• Орден Почёта (1997)
• Почётная грамота Томской области (16 ноября 2005 года) — за большой личный вклад в успешное выступление футбольного клуба «Томь» в чемпионате России по футболу и высокий профессионализм.

Высказывания

Бышовцу принадлежат следующие высказывания:

Есть предел человеческим положительным качествам, но человеческой мерзости нет предела.

Серебро — это хорошо. Но запомните — по-настоящему блестит только золото.

Нужно быть полным идиотом, чтобы верить всему тому, что происходит!

Если слово не помогает, то и палка не спасёт.

Семья

Жена — экс-фигуристка. Два сына, один из которых — Валерий — первый заместитель начальника Управления рисков и оперативного контроля ФТС России в звании генерал-майор таможенной службы.

Факты

• Бышовец был лично знаком с Владимиром Высоцким. В одной из песен Высоцкого есть строчка: «Ведь недаром клуб „Фиорентина“ предлагал мильон за Бышовца».
• Бышовец — известный театрал, эрудированный человек, любит в свободное время посещать музеи.
• Является подполковником милиции в отставке.
• Снимался в документальном фильме «Не упасть за финишем» о проблемах спортсменов, закончивших выступления. Сыграл роль в художественном фильме «Дед левого крайнего» (1973).
• В конце 2008 года в издательстве «Астрель-СПб» вышла книга Бышовца — «Не упасть за финишем». В книге говорится, что Бышовец открыл дорогу в большой футбол для Пепе и Данни (помещены интервью с обоими игроками).
• Перед олимпийским футбольным турниром в Сеуле-1988 Бышовец встретился с Папой Римским Иоанном Павлом II, с которым провёл личную беседу. После разговора понтифик благословил олимпийскую сборную СССР и пожелал ей успехов.

Литература

• Хохлюк, Виктор. Голеадоры. — Луганск: Максим, 2012. — С. 14. — 148 с. — 5 000 экз. — ISBN 978-966-15-8934-5.

Ссылки

• [www.rusteam.permian.ru/players/byshovets.html Профиль на сайте «Сборная России по футболу»]. [www.webcitation.org/6CVzRLYDn Архивировано из первоисточника 28 ноября 2012].
• [zenit-history.ru/trenery/236-trenery/2192-byshovets-anatolij-fjodorovich Профиль на сайте zenit-history.ru]
• [a-byshovec.livejournal.com/ a-byshovec] — Анатолий Бышовец в «Живом Журнале»
• [www.football-fellowship.com/participants/detail/89/anatolij-byshovetc-izvestnyj-sovetskij-futbolist-i-rossijskij-futbolnyj-trener-zasluzhennyj-master-sporta-sssr-1991--zasluzhennyj-trener-sssr-1989-i-ukrainy/ Анатолий Бышовец участник программы Футбольное братство]
• [www.youtube.com/watch?v=JneodCQ-3Cs&index=41&list=PLzZKyeLSElPUCKIi0dOr5_0SyRii7Lt5U Мильон за Бышовца! Легендарный форвард в гостях у Игр], Радио «Свобода», 28.06.2014

Отрывок, характеризующий Бышовец, Анатолий Фёдорович

Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.