Бьертанский дар
Бьертанский дар (рум. Donariul de la Biertan) — древний римский канделябр, предположительно IV века н. э, обнаруженный в 1775 в Кимдрийском лесу в 5 км к югу от г. Бьертан близ Сибиу, Трансильвания, территория современной Румынии. Представляет собой один из литургических артефактов культового предназначения. Канделябр также содержит подвесную монограмму Иисуса Христа как свидетельство христианизации дако-римлян. Был обнаружен в Кимдрийском лесу в 5 км к югу от Бьертана. В свою коллекцию его надолго включил немецкий барон Самуэль фон Брукенталь из Сибиу. Экспонат до настоящего времени содержит Брукентальский музей.
Описание
Имеет латинскую надпись «EGO ZENOVIUS VOTUM POSVI», что в переводе означает «Я, Зиновий, положил этот дар». Аналогичные надписи были обнаружены в Поролиссуме — «EGO …VIVS VOT(UM) P(OSUI)» и «SIS FELIX VTERE FELIX», в Мезии — «GVARTINE VIVAS» — «Да здравствуй, Гвартини». По мнению большинства современных историков данные артефакты вкупе с другими археологическими свидетельствами являются свидетельствами непрерывного проживания дако-римлян на территории бывшей Римской Дакии и после эвакуации Аврелиана в 271—275 годах, а также распространения христианства среди оставшихся жителей. Народная латынь также продолжила свои функции, постепенно трансформируясь под влиянием автохтонного субстрата в балканскую латынь. К слову, в данной надписи обнаружено смешение b и v, типичное для многих романских языков. При этом ZENOVIUS написан вместо ZINOBIUS. По-видимому, в балканской латыни уже началась лениция интервокальной b, которая в проторумынском языке исчезнет вовсе.
См. также
Напишите отзыв о статье "Бьертанский дар"
Ссылки
- [gotskiyput.my1.ru/publ/19-1-0-41/ Бьертанский дар]
Отрывок, характеризующий Бьертанский дар
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
