Бьюик, Томас
| Томас Бьюик | |
| англ. Thomas Bewick | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Жанр: | |
 Работы на Викискладе | |
Томас Бьюик (англ. Thomas Bewick, 1753—1828) — английский художник, резчик по дереву и гравёр по меди возродивший в Англии политипажное искусство[1], введя в него новые прёмы[2].
Биография
Томас Бьюик обучался гравированию на меди у Биельби, а резьбу по дереву освоил практически самостоятельно. В последнем искусстве он заявил себя впервые в 1755 году вырезанной на дереве охотничьей собакой, за которую получил премию Королевского Лондонского общества искусств[1].
Изобрёл способ гравюры на поперечном срезе ствола твёрдых пород дерева. Согласно ЭСБЕ: «Сделанные им улучшения в технике резьбы по дереву дали возможность достигнуть при помощи деревянных клише отчетливой и разнообразной нюансировки и заключаются, сверх того, в усовершенствовании инструментов, которые он приблизил к резцу граверов на меди»[1].
Создал иллюстрации к «Общей истории четвероногих» и двухтомной «Истории птиц Британии». Кроме того, он вырезал виньетки к английским классикам и разные приобретшие известность сцены из жизни животных[1]. Им созданы гравюры к стихам Р. Бёрнса и басням Эзопа [3].
Память
В честь Бьюика названы следующие виды птиц:
- Малый лебедь (Cygnus bewickii)
- Длиннохвостый крапивник Бьюика (Thryomanes bewickii)
Музеи, где можно увидеть работы Бьюика
- Edmonton Art Gallery, Канада
- Центральная библиотека Ньюкасл-апон-Тайн, Великобритания
- Британский музей, Лондон, Великобритания
- Библиотека Ньюберри, Чикаго, США
Напишите отзыв о статье "Бьюик, Томас"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Бевик // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Бевик // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
- ↑ Дьяченко А. Английская книжная иллюстрация XIX века // Юный художник. — 1988. — № 3. — С. 18-21.
Отрывок, характеризующий Бьюик, Томас
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.
На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
