Бьюри, Джон Багнелл

Джон Багнелл Бьюри
англ. John Bagnell Bury
Место рождения:	Клонтибрет, Графство Монахан
Научная сфера:	историк, византинист, искусствовед, филолог
Место работы:	Тринити Колледж Дублинский университет, Кембриджский университет
Альма-матер:	Тринити Колледж Дублинский университет, Кембриджский университет
Известные ученики:	Сэр Джеймс Кохран Стивенсон Рансиман

Джон Багнелл Бьюри (англ. John Bagnell (J. B.) Bury; 16 октября 1861 года, Клонтибрет, Ирландия — 1 июня 1927 года, Рим) — ирландский историк, византинист, искусствовед-классик и филолог, изучавший преимущественно политическую и административную историю Византийской империи, которую он рассматривал исключительно как непосредственное продолжение Римской империи. Один из главных инициаторов возрождения интереса к истории Византии среди англоговорящих историков. Бьюри был одним из авторов 11-го издания Энциклопедии Британника (1911), в 4-м томе которой ему посвящена статья. В 1911 г. под руководством Бьюри было начато издание «Кембриджской истории средних веков»; он же разработал план издания «Кембриджской истории древнего мира» (издавалась с 1923 г.).

Биография

Родился и вырос в ирландском графстве Монахан, в деревушке Клонтибрет, где его отец был ректором Англиканской Ирландской Церкви. Вначале обучался своими родителями, а затем в Фойл и Лондондерри колледже в Дерри и в Тринити-колледже города Дублина, который закончил в 1882 году. В 1893 году стал там же профессором, заняв кафедру современной (modern) истории, где преподавал в течение девяти лет. В 1898 году был назначен региус-профессором греческого — должность, которую совмещал с профессорством истории.

В 1902 году стал региус-профессором новейшей истории Кембриджского университета, неохотно простившись с Дублинским. Одним из его студентов в Кембридже был историк-медиевист Стивен Рансиман.

Бьюри работал в Кембридже до своей смерти. Он умер в Риме в возрасте 65 лет и был похоронен на протестантском кладбище.

Сочинения

Джон Багнелл Бьюри был одним из главных инициаторов возрождения интереса к истории Византийской империи среди англоговорящих историков, где после Эдварда Гиббона византиеведение было в значительной степени игнорировано. Труды Джона Б. Бьюри варьируют по темам, начиная от Древней Греции до папства XIX века, являются одновременно и научными, и доступными для неспециалистов. Первым по-настоящему авторитетным трудом Джона Б. Бьюри была биография Святого Патрика, изданная в 1905 году. Лучшие исследования Джона Б. Бьюри посвящены периоду истории поздней Римской империи, раннесредневековой Византии, а также ближневосточным регионам. В 1896—1900 годах он подготовил к печати труд Эдварда Гиббона «Упадок и разрушение Римской империи», дополнив его вступительной статьёй и примечаниями. Это издание и по сей день считается не утратившим исторической актуальности.

Библиография

• «История поздней Римской Империи от Аркадия до Ирины» («History of the Later Roman Empire from Arcadius to Irene») (1889 год) — [socserv2.mcmaster.ca/~econ/ugcm/3ll3/bury/LateRomanEmpire01.pdf том 1], [socserv2.mcmaster.ca/~econ/ugcm/3ll3/bury/LateRomanEmpire02.pdf том 2]
• «История Восточной Римской империи» («History of the Eastern Roman Empire») (1912 год).
• «История поздней Римской империи» («History of the Later Roman Empire») (1923 год).
• «Вторжение варваров в Европу» («The Invasion of Europe by the Barbarians») (1928 год).
• «Жизнь св. Патрика» («Life of St. Patrick») (1905 год).
• «История свободомыслия» («History of Freedom of Thought») (1913 год).
• «Идея прогресса» («The Idea of Progress») (1920 год).
• «Кембриджская история Средних веков» («The Cambridge medieval history») (1911 год).
• «Имперская административная система девятого века» («The Imperial Administrative System in the Ninth Century») (1911 год).
• «История поздней Римской Империи от смерти Феодосия I до смерти Юстиниана» («History of the Later Roman Empire from the Death of Theodosius I to the Death of Justinian» (1923 год) — [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Roman/Texts/secondary/BURLAT/home.html at LacusCurtius]
• «Кембриджская история древнего мира» («The Cambridge Ancient History»). (1923—1939).

Литература

• [www.gutenberg.org/browse/authors/b#a1506 Бьюри, Джон Багнелл]  (англ.) Проект «Гутенберг»
• [www.archive.org/search.php?query=creator:%28bury+j+b%29 Бьюри, Джон Багнелл,  (англ.) Интернет Архив]

Ссылки

• Бьюри Джон Багнелл // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49304.ln-ru Профиль Бери Джон Багналл] на официальном сайте РАН
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=A1645982-ADB8-5625-6F35-AE780FD6018A Информация] на сайте ИС АРАН

Отрывок, характеризующий Бьюри, Джон Багнелл

У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]