Бьёрк, Оскар

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Оскар Густав Бьёрк
швед. Oscar Gustaf Björck

Оскар Бьёрк</br>Автопортрет (1903)
Жанр:

живопись

Учёба:

Стокгольмская королевская академия искусств

Влияние:

Георг фон Розен,</br>П. С. Крейер

Оскар Густав Бьёрк (швед. Oscar Gustaf Björck; 15 января 1860, Стокгольм — 5 декабря 1929, Стокгольм) — шведский художник, профессор шведской Королевской академии искусств.



Жизнь и творчество

В 1877—1882 учился под руководством Эдварда Персеуса в стокгольмской Королевской академии искусств. В тот период писал картины религиозного, мифологического и исторического содержания, среди которых:

  • «Асы пленяют Локи» (Loke fängslas af asarne, 1880),
  • «Густав Васа перед королём Хансом» (Gustaf Vasa inför kung Hans, 1881),
  • «Возвращение блудного сына» (Den förlorade sonens återkomst, 1882).

За последнюю из этих работ был награждён медалью. В 1883 получил стипендию для учёбы за границами Швеции. Зиму 1883/84 провёл в Париже, следующую зиму — в Мюнхене, где изучал портретную живопись, написал много портретов, в том числе и портрет жены. Весной 1885 жил в Венеции, осень провёл в Риме, где написал такие полотна, как Сусанна и Римские кузнецы (Romerska smeder). В 1887 — опять в Венеции, где писал картины, посвящённые этому городу.

Летние месяцы 1882 и 1884 годов проводил в Скагене, в Ютландии, в среде датской колонии живописцев Скагенские художники. На известной картине П. С. Крейера Гип-гип-ура!, где изображена встреча художников в скагенском саду М. Анкера, можно увидеть и О. Бьёрка. С 1888 поселился в Стокгольме, где концентрировался на портретной живописи. Создал несколько портретов шведского короля Оскара II, в том числе с королевскими регалиями и мантией для стокгольмского королевского дворца, а также портреты принцев шведской королевской фамилии. Автор пейзажей и жанровых полотен.

С 1889 — член Королевской академии искусств, с 1989 — её профессор. Был комиссаром искусств на Стокгольмской выставке 1897 года, на Балтийской выставке 1914 года и на Шведской выставке в Лондоне в 1924 году.

В ранних портретах О. Бьёрка чувствуется влияние Георга фон Розена, в его скагенских полотнах — датских мастеров живописи, в особенности П. С. Крейера и французских художников-натуралистов. Во многих его работах изображена жизнь представителей шведского среднего класса того времени.

Галерея

Напишите отзыв о статье "Бьёрк, Оскар"

Отрывок, характеризующий Бьёрк, Оскар

– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.