Беда Достопочтенный

Беда Достопочтенный
Дата смерти:	25 мая 735(0735-05-25)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Бе́да Достопочтенный (Досточтимый; лат. Beda Venerabilis, англ. Bede the Venerable, др.-англ. Bǣda или Bēda) (ок. 672 или 673 — 27 мая 735) — бенедиктинский монах в двойном монастыре святых Петра и Павла в Нортумбрии (современный Джарроу). Написал одну из первых историй Англии под названием «Церковная история народа англов» (лат. Historia ecclesiastica gentis Anglorum, англ. Ecclesiastical History of the English People), которая принесла ему славу «отца английской истории».

Беда был прозван «достопочтенным» (лат. venerabilis) вскоре после своей смерти. В 1899 году Беда был канонизирован папой Львом XIII в качестве святого, и католическая церковь назвала его одним из «учителей церкви». В 1978 году Беда был канонизирован митрополитом Антонием (Блумом), является местночтимым святым Сурожской епархии Русской православной церкви.

Биография

Беда родился в 673 году. О происхождении его ничего не известно, но предположительно его семья была крестьянами. На седьмом году жизни он поступил в монастырь Уирмут, в обучение аббату Бенедикту Бископу. Затем его обучал монах Кеолфрит, основавший в 681 году монастырь Ярроу, куда перебрался и Беда. По некоторым сведениям, пережив эпидемию чумы, он на девятнадцатом году жизни стал диаконом и в 702 году — священником, чему способствовал епископ Хексема Иоанн. С этого времени начинается писательская деятельность Беды, состоявшая, главным образом, в толковании отдельных книг Ветхого и Нового Завета. Однако, имея в распоряжении богатую библиотеку, он изучал не только церковные труды, но и научные работы и античную поэзию.

Беда живо интересовался хронологией и историей, философски переосмысливая имевшиеся в его распоряжении факты. Эта черта нашла отражение в его увлечении экзегетикой, что, однако, сопровождалось и сугубо историческим анализом. Его концепция заключалась в отображении движения народов от тёмного язычества к Царствию Божиему, и в первую очередь — народа Англии. Эта историческая тема стала для него главной.

Беда сочинял поэтические произведения как на латыни, так и на родном языке, хотя из этого наследия сохранились только латинский гимн королеве Этельфрите и англосаксонская «Предсмертная песнь». Его латинский язык, в сравнении с современниками, отличался хорошим стилем и при этом простотой. Беда изучил многие ремёсла, хорошо пел, и, несмотря на глубокое увлечение наукой, принимал живое участие в общественной жизни Англии.

На одре болезни он закончил перевод Евангелия от Иоанна на англосаксонский язык, диктуя его своим ученикам. Согласно его биографу Кутберту, последнее сочинение святого — Предсмертная песнь Беды на древнеанглийском языке. Умер 25 мая 735 года, но похоронен был 27 мая (так как умер он на христианский праздник Вознесения, в день которого нельзя было хоронить умерших) в монастыре Ярроу; впоследствии останки его перенесены в Даремский собор.

Сочинения

Беда написал очень многие ценные для его времени комментарии к Священному Писанию, кроме того — гомилии, жития некоторых святых, гимны, эпиграммы, сочинения по хронологии и грамматике. Полные собрания его сочинений изданы в Париже (1544 и 1554), Базеле (1563) и Кёльне (1612 и 1688). Главное его сочинение, беспристрастноК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) обработанное по летописям «Historia ecclesiastica gentis Anglorum» в 5 книгах, переведённое Альфредом Великим на англосаксонский язык, остаётся одним из важнейших источников древнейшей истории Англии до 731 года. Беда тщательно и критическим образом подбирал источники для своей истории.

Для хронологии важно сочинение Беды «De sex aetatibus mundi», в котором им впервые введено летосчисление Дионисия Малого до и после рождества Христова, принятое потом в большинстве средневековых летописей. В трактатах «О времени» (лат. De temporibus) и «Об исчислении времени» (лат. De temporum ratione) предлагается научный способ измерения времени, даётся описание зависимости приливов от фаз луны, а также «фундаментальные положения наук о Природе».

Он также внёс изменения в Вульгату, и его версия официально использовалась католической церковью до появления Новой Вульгаты в 1979 году. Беда христианизировал небесный свод, заменив названия созвездий и зодиакальных знаков на имена святых и апостолов. Также выдумал имена трёх волхвов, посещавших младенца Иисуса — Каспар, Балтазар и Мельхиор, заодно дав им родину и описание. В Библии ни количество, ни имена волхвов не упоминались, однако благодаря Беде они стали христианскими традициями.

Текст полного собрания сочинений Беды с английским переводом его исторических трудов издан Минье (Париж, 1858, 6 т.); нем. пер. Вильдена, Шафгаузен, 1866).

Псевдоэпиграфы

Беде в разное время приписывались сочинения на разные темы. Среди них — два небольших музыкальных трактата, опубликованые Минем в PL 90 (col. 909 ss.) под названиями, соответственно, Musica theorica (inc. Notandum quod, cum omnis ars in ratione contineatur) и Musica quadrata seu mensurata (inc. Quoniam circa artem musicam). Первый из них представляет собой очередную (недатированную) схолию к «Основам музыки» Боэция, второй — «Трактат о музыке» Магистра Ламберта (XIII в.).

См. также

• Бенедиктинцы

Литература

• Ненарокова М. Р. Досточтимый Беда — ритор, агиограф, проповедник. — М.: ИМЛИ РАН, 2003. — 272 с.
• Петрова М. С. Риторико-грамматические работы Беды Досточтимого в контексте лингвистического знания Поздней Античности и раннего Средневековья. // Интеллектуальные традиции в прошлом и настоящем (исследования и переводы) / Составление и общая редакция М. С. Петровой. — М.: ИВИ РАН, 2012. — С. 36—63. ISBN 978-5-94067-358-3.
• Brown, George Hardin (1987). Bede, the Venerable. Boston: Twayne. ISBN 0-8057-6940-4.
• Gehle, «De Bedae Venerabilis vita et scriptis» (Лейден, 1838).
• Wrights, «Biographia britannica litteraria» (т. 1, Лондон, 1843).
• К. Werner, «Beda der Ehrwürdige» (Вена, 1875).

Ссылки

• Беда Достопочтенный // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Беда Достопочтенный. [www.sedmitza.ru/text/440459.html Церковная история народа англов.] / Пер.: В. В. Эрлихман. — СПб.: Алетейя, 2001
• Беда Достопочтенный // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/1288 Беда Достопочтенный] — статья из энциклопедии Кольера
• [www.pravoslavie.ru/put/print41920.htm Жития святых настоятелей монастыря в Уирмуте и Ярроу]. // Православие.ru? 08.10.2010 г.

Отрывок, характеризующий Беда Достопочтенный

Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.