Бэиле-Тушнад
Город
Показать/скрыть карты
|
Бэ́иле-Тушна́д (рум. Băile Tuşnad, венг. Tusnádfürdő Тушнадфюрдё) — город в Румынии, в жудеце Харгита. Основан в 1842, статус города получил в 1968. Горный курорт (высота над уровнем моря 650 м), знаменитый своими минеральными источниками.
Население около 1800 чел., это самый маленький город Румынии. Более 90 % населения составляют румынские венгры-секеи (1615 из 1728, то есть 93,5 %, по переписи 2002).
В Бэиле-Тушнад имеются католический собор и православная церковь с уникальными настенными росписями (в том числе, и на наружных стенах).
Неподалёку от города на высоте 960 м расположено единственное в Румынии озеро вулканического происхождения Сфынта-Ана (Св. Анны).
Климат
Климат умеренный континентальный, субальпийский. Зима мягкая; средняя температура января –7 °С. Лето умеренно теплое; средняя температура июля 17,5 °С. Осадков до 700 мм в год. Сильных ветров обычно не бывает. Воздух очень чистый, насыщен озоном, отрицательными аэроионами и хвойным ароматом.
Курорт
Первое письменное упоминание о водах Тушанд относится к XVII веку. Источники были местом паломничества местных жителей. Курорт на водах Бэиле-Тушнад был открыт во второй половине XIX века.
Природные лечебные факторы: мягкий горный климат, мофеты (выходы на поверхность углекислого газа), холодные и термальные (8 - 57 °С) углекислые воды. Углекислые железистые слабоминерализованные воды используют для питьевого лечения и в бассейнах. Одним из основных методов курортного лечения по праву считаются «сухие» углекислые ванны (в специальных кабинах над мофетами – содержание CO2 - 78,2, - 90%).
Показания для лечения. Заболевания сердечно-сосудистой и нервной систем, сопутствующие болезни органов пищеварения, почек и мочевыводящих путей. [1]
Напишите отзыв о статье "Бэиле-Тушнад"
Примечания
- ↑ Маньшина Н.В. Лечение на курортах Румынии / в кн. Низовский А.Ю., Маньшина Н.В., Румыния, : М. Вече, 2005, с. 270
|
Это заготовка статьи по географии Румынии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Бэиле-Тушнад
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
