Бэйли, Милдред

Милдред Бэйли

Милдред Бэйли (ур. Ринкер; 27 февраля 1907 — 12 декабря 1951) — американская джазовая певица, чьи выступления были очень популярны в 1930-е годы.

Родилась в Текоа, штат Вашингтон, в музыкальной семье: её отец, белый, профессионально играл на скрипке, а мать, имевшая индейское происхождение, увлекалась игрой на фортепиано. В 1913 году семья переехала в Спокен, а в 1916 году мать Милдред умерла.

В возрасте 17 лет переехала в Сиэтл, чтобы попробовать начать музыкальную карьеру. Она вышла замуж за некого Теда Бейли, почти сразу же развелась с ним, но сохранила его фамилию на всю жизнь. Впоследствии была замужем ещё два раза — за Бенни Стэффордом (вместе с которым она переехала в Лос-Анджелес и начала давать концерты в ночных клубах) и джазовым музыкантом Ред Норво с 1933 года, вместе с которым в 1930-х годах она записала несколько песен: их совместная группа существовала до 1939 года, после чего Бэйли возобновила сольную карьеру, выступая в том числе на радио.

Свои первые альбомы записала в 1929 году, известность на Западном побережье США получила к началу 1930-х. Активнее всего работала с этого времени и до 1945 года: в это время были записаны самые известные её песни, «It’s So Peaceful in the Country», «Trust In Me», «Where Are You», «I Let A Song Go Out Of My Heart», «Small Fry», «Please Be Kind», «Darn That Dream», «Rockin' Chair», «Blame It On My Last Affair», and «Says My Heart». После окончания Второй мировой войны, страдая от сахарного диабета и депрессии, она записала всего несколько песен. Умерла в Пухкипси в возрасте 44 лет.

Ссылки

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/1299584/Mildred-Bailey Статья в Encyclopedia Britannica.]

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Бэйли, Милдред

– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.