Бэй Бэй

Бэй Бэй
англ. Bei Bei
Вид:	большая панда
Пол:	мужской
Дата рождения:	22 августа 2015(2015-08-22) (8 лет)
Страна:	США США

Бэй Бэй (кит. 贝贝; р. 22 августа 2015) — большая панда мужского пола. Проживает в Смитсоновском Национальном зоологическом парке. Весил при рождении 130 грамм. Медвежонок выйдет на всеобщее обозрение в конце 2015 года или в начале 2016 года.

Биография

22 и 23 августа 2015 года большая панда Мэй Сян родила двух новых детёнышей. Об этом официально было заявлено в «Твиттере» зоологического парка. Это событие очень важно, так как панды очень редко размножаются в неволе. Брат Бэй Бэя умер через 3 дня после рождения в результате невнимательности матери и воспаления лёгких.

25 сентября 2015 года малыша навестили первая леди США Мишель Обама и первая леди Китая Пэн Лиюань (её муж прилетел в США с официальным визитом, она приехала с ним). Также в тот день они посетили начальную школу, где преподавался китайский язык. Первые леди раскрыли свитки с именем медведя — Обама показала присутствующим написание имени на английском языке, а Пэн Лиюань — на китайском. Первые леди назвали панду «Бэй Бэй». Имя Бэй Бэй переводится как «драгоценное сокровище». Как сказала Пэн Лиюань, подобного рода акции очень важны для укрепления американо-китайских отношений.

Перед визитом жён президентов директор зоопарка Деннис Келли заявил, что это очень важный и волнующий день для его зоопарка, и тот факт, что первые леди решили поучаствовать в судьбе больших панд, большая честь для него.

Сотрудники зоопарка предложили назвать медвежонка Пин Пин, что переводится как «мир и спокойствие», но окончательным именем было выбрано Бэй Бэй.

Семья

• Мэй Сян — мать
• Тянь Тянь — отец
• Бао Бао — старшая сестра

Ссылки

• [www.gazeta.ru/social/news/2015/09/25/n_7635173.shtml Первые леди США и КНР дали имя новорожденной панде в зоопарке США]
• [echo.msk.ru/news/1629348-echo.html Одномесячного детеныша гигантской панды в Национальном Смитсоновском зоопарке Вашингтона назвали Бэй Бэй]

Отрывок, характеризующий Бэй Бэй

– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.