Бэкон, Люси

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Бэкон, Люси
англ. Lucy Bacon

Люси Бэкон Эскиз ясеня в Даффрине
Дата рождения:

30 июля 1857(1857-07-30)

Место рождения:

Питкэрн, Нью-Йорк, США

Дата смерти:

17 октября 1932(1932-10-17) (75 лет)

Место смерти:

Сан-Франциско, США

Гражданство:

США США

Люси Бэкон (англ. Lucy Bacon; 30 июля 1857, Питкэрн, Нью-Йорк — 17 октября 1932, Сан-Франциско) — американская художница — импрессионист и педагог.



Жизнь и творчество

Своё образование живописца Люси Бэкон начала на курсах нью-йоркской Художественной студенческой лиги, затем училась в Национальной Академии дизайна, также в Нью-Йорке. В 1892 году она уезжает в Париж и поступает там в Академию Коларосси. Неудовлетворённая полученными знаниями, Бэкон обращается за помощью к художнице Мэри Кассат, которая знакомит свою соотечественницу-американку с Камилем Писсарро, жившем в городке Эраньи близ Парижа. Переехав в Эраньи, Л.Бэкон пишет ряд полотен в импрессионистском стиле, однако в связи с ухудшившимся состоянием здоровья вынуждена была всё меньше рисовать.

В 1896 году Л.Бэкон возвращается в Америку и селится в калифорнийском городе Сан-Хосе, в соответствии с рекомендациями врачей. Здесь она создаёт художественную мастерскую, где много рисует и одновременно преподаёт искусство в местной школе. В 1898 году проводится персональная выставка работ Люси Бэкон от Ассоциации искусств Сан-Франциско в галерее Vickery, Atkins and Torrey. В 1905 году Бэкон прекращает заниматься живописью с тем, чтобы посвятить себя религии. С 1909 года она живёт в Сан-Франциско. Об этом периоде её жизни мало что известно.

Напишите отзыв о статье "Бэкон, Люси"

Литература

  • William Gerdts, Will South: California Impressionism. Abbeville, New York 1998.
  • Edan Hughes: Artists in California, 1786—1940. Hughes Pub. Co., San Francisco 1989.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Бэкон, Люси

– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.