Бэр, Гейнц

Гейнц Бэр
Прозвище	«Притцль»
Место рождения	Зоммерфельд
Место смерти	Брауншвейг
Принадлежность	Веймарская республика Веймарская республика Третий рейх Третий рейх
Род войск	люфтваффе
Сражения/войны	Вторая мировая война Французская кампания Битва за Англию Операция Барбаросса Североафриканская кампания Сицилийская операция
Награды и премии

Гейнц Бэр «Притцль» (нем. Heinz (Oskar-Heinrich) «Pritzl» Bär; 21 марта 1913 — 28 апреля 1957, Брауншвейг) — немецкий лётчик-ас Второй мировой войны, в течение которой он совершил около 1000 боевых вылетов, одержав 220 побед в воздухе, из них 96 на Восточном фронте, а также 21 над B-17 и B-24. Был сбит 18 раз, четырежды Бэр выпрыгивал на парашюте, а в остальных случаях совершал вынужденную посад­ку. К концу войны летал на модифицированной версии реактивного истребителя Messerschmitt Me.262, одержав на нём 16 побед и став таким образом лучшим дневным асом реактивной истребительной авиации времён Второй мировой войны. Погиб 28 апреля 1957 года в авиакатастрофе. Награждён Рыцарским Крестом с дубовыми листьями и мечами.

Биография

Родился 21 марта 1913 года в Зоммерфельде неподалёку от Лейпцига в семье крестьян. С детства Бэр увлекался различной техникой, в особенности авиацией. В 1928 году в свои 15 лет начал летать на планере.

1 апреля 1935 года в Германии объявлено о создании люфтваффе, и Бэр сначала вступает добровольцем в вермахт, а затем, в 1937 году, в люфтваффе. Бэр надеялся, что люфтваффе будет неким этапом или ступенькой для карьеры гражданского лётчика. Но Бэр стал военным лётчиком.

В сентябре 1938 года Бэр включён в состав 1./JG135 в качестве пилота транспортного Ju-52, а в начале 1939 года прошёл курс летчика-истребителя и был направлен в JG 51, где начал войну скромным унтер-офицером в составе одной из эскадрилий. Счёт своих воздушных побед он открыл 25 сентября 1939 года над германско-французской границей, отправив к земле французский самолёт Кертисс «Хаук» 75А из GC1/4.

Через день, 27 сентября 1939 года, Бэр представлен к Железному кресту 2-го класса.

Железный крест 1-го класса Бэр получил 6 июля 1940 года.

К концу Французской кампании он сбил ещё три вражеских машины. Бэр едва не погиб в ходе Битвы за Англию. Агрессивный боец по натуре, он на собственном опыте убедился в опасности воздушной карусели со «Спитфайрами» и «Харрикейнами». Несколько раз противник заставлял Бэра сажать свой повреждённый Мессершмитт Bf 109E на «брюхо». Прежде ему всегда удавалось производить вынужденную посадку на суше, однако 2 сентября, возвращаясь на аэродром после очередных боевых повреждений, истребитель Бэра был внезапно обстрелян подкравшимся сзади «Спитфайром» и рухнул в воды Ла-Манша.

Говорят, что Герман Геринг лично наблюдал за этой мало впечатляющей картиной. Он приказал доставить к себе ещё мокрого пилота и грозно спросил у него, о чём тот думал, попав в воду. «О вашей речи, господин рейхсмаршал, — ляпнул, не подумав, Бэр, — о том, что Англия — уже больше не остров!» Несмотря на эту дерзость, Бэр отделался мягким наказанием, а к концу 1940 года он был уже лидером по количеству побед среди лётчиков унтер-офицеров. Четыре последующие победы над Ла-Маншем увеличили его послужной список до 17 сбитых самолётов, а затем JG 51 была переброшена на Восток для участия в операции «Барбаросса». На Восточном фронте Бэр начал быстро увеличивать счёт сбитым машинам.

2 июля 1941 года за 27 одержанных побед ас получил Рыцарский крест и одновременно был произведён в лейтенанты.

5 июля 1941 года сбивает один МиГ-3 и два ДБ-3, а на следующий день два Ил-2 из 4 шап.

19 июля 1941 года Бэр получает должность командира 12./JG 51.

14 августа 1941 года уже обер-лейтенант Бэр получил Дубовые листья к Рыцарскому кресту. К тому времени на его боевом счету числилось 60 самолётов противника.

30 августа 1941 года Бэр сбил сразу шесть советских машин.

Мечи к Рыцарскому кресту Бэр получил 16 февраля 1942 года.

11 мая этого же года Бэр назначен командиром I./JG 77, его группа участвовала в боях над Таманью.

19 мая Бэр пересёк 100-й рубеж в количестве сбитых самолётов и стал девятым по счёту пилотом люфтваффе, преодолевшим этот барьер.

В течение всего 1941 года Бэр сбил 96 советских самолётов, успев побывать некоторое время в госпитале, куда попал с травмой спины. Далее, уже в качестве командира группы I/JG 77, Хайнц Бэр воевал в небе над Сицилией и Мальтой, а потом и в Северной Африке. После падения Туниса весной 1943 года он отправился лечиться от язвы желудка и малярии. К этому моменту на его счету было 158 сбитых самолётов противника.

В строй Бэр вернулся в том же году, возглавив группу II/JG 1. Участвуя в операциях по защите воздушного пространства рейха, он впервые на истребителе Фокке-Вульф FW 190 встретился в воздухе с американскими «Летающими крепостями». Одержав в этих боях 21 победу, он приобрёл высокую оценку среди специалистов по «тяжеловозам». Его последними назначениями стали пост командира JG 3, в составе которой 22 апреля 1944 года Бэр добился своей 200-й победы; с января 1945 года — должность руководителя лётной школы по обучению полётам на реактивных истребителях в Лехфельде, где он летал на Хейнкеле Не 162; и, наконец, подразделение реактивных самолётов JV 44, которым Бэр командовал после ранения Адольфа Галланда и гибели Гюнтера Лютцова (108 побед).

220 подтверждённых воздушных побед Хайнца Бэра ставят его на восьмое место в общем списке немецких экспертов. С другой стороны, он, уступая лишь Хансу-Йоахиму Марселю, сбил на Западном фронте больше вражеских самолётов, чем любой другой германский пилот. Имеются в виду как африканские победы, так и в небе над Европой, где Бэр сбил по меньшей мере 75 английских и американских самолётов. 16 побед он добился, летая на реактивном Me 262, и, вплоть до 1953 года, оставался лидером среди асов реактивной авиации. Закончил войну в звании оберст-лейтенанта (подполковника). Война не была для Бэра увеселительной прогулкой. Он и сам восемнадцать раз становился жертвой истребителей противника: четыре раза он покидал самолёт с парашютом, а в остальных случаях совершал вынужденную посадку. Семь раз его сбивали лётчики «Спитфайров». Тем не менее «Притцль» Бэр пережил эту страшную войну, однако в 1957 году он погиб при крушении легкомоторного самолёта.

См. также

• Список лётчиков-асов Второй мировой войны

Ссылки

• [www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilotg/baer.html Сайт Уголок неба]
• [www.warbirdsresourcegroup.org/LRG/bar.html]
• [www.elknet.pl/acestory/bar/bar.htm WW II Ace Stories]
• [wunderwaffe.narod.ru/HistoryBook/LuftAces/Day/10.htm]
• www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilotg/baer.html

Отрывок, характеризующий Бэр, Гейнц

– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.