Бюкар, Аннабелль

Аннабель Бюкар (англ. Annabelle Bucar; 1915, Клэйртон, Пенсильвания, США — 1998, Москва) — американская перебежчица. Сотрудница Госдепартамента и Управления стратегических служб США, работавшая в американском посольстве в Москве и попросившая политического убежища в СССР в 1949 году. Автор книги «Правда об американских дипломатах», Москва, 1949.

Биография

Родилась в 1915 году в городе Клэйртон (англ. Clairton), штат Пенсильвания, в семье бедного фермера — иммигранта из Югославии Ивана Бюкара, который потеряв жену, кормил более десяти своих детей.

После окончания Питтсбургского университета пошла на государственную службу. Имея желание принять посильное участие в войне против фашистской Германии, приняла предложение поступить на работу в разведку военно-воздушного флота США. Затем переведена на службу в основную американскую разведывательную организацию — Управление стратегических служб, где получила назначение в отдел «иностранных национальностей» УСС. Два года проработала в Бюро военной информации.

С 1946 работала клерком американского посольства в СССР, в Бюро по сбору информации, в том числе для иллюстрированного русскоязычного журнала «Америка».

В феврале 1948 года Аннабель объявила о своём замужестве с оперным певцом Константином Лапшиным и желании остаться жить в СССР. Она заявила: «Это хорошие люди… они делают все возможное для того, чтобы сделать этот мир лучшим местом для жизни».

В 1949 году в Москве в издательстве «Литературной газеты» вышла книга Анабеллы Бюкар «Правда об американских дипломатах», представившая весьма неприглядную картину американского посольства в Москве как сборища морально нечистоплотных уродов, зацикленных на антисоветской паранойе. Также разоблачалась их шпионская и спекулянтская деятельность, были представлены нелицеприятные характеристики многих сотрудников посольства: Джордж Кеннан, Лой Хендерсон и др.

когда Аннабелла приедет с ребенком на новую квартиру на углу Старо-Пименовского и Воротниковского переулков, книга с её фамилией на обложке уже будет готова. «Правда об американских дипломатах» выйдет из печати.

В этой книге Аннабелла Бюкар не написала ни строчки.

Будем справедливы — гонорар за неё ей заплатили. Как и тем журналистам-международникам (шесть человек), которые её сочинили.

— Кирилл Хенкин. Охотник вверх ногами.

Аннабель получила советское гражданство, квартиру в Москве и работу диктором на радио. История имела громкую огласку и в рамках пропагандистского противостояния «холодной войны» даже подверглась экранизации (хотя сама Бюкар была категорически против). Известному режиссёру Александру Довженко было поручено экранизировать книгу (на главную роль Анны Бэдфорд была приглашена Лилия Гриценко). Однако фильм «Прощай, Америка!» выходил неудачным, неоднократно редактировался, переделывался и в марте 1951 года был окончательно закрыт. Видимо, этот факт стал основой для слухов, что А. Бюкар вернулась в США и поэтому «Лучший друг советских кинематографистов Иосиф Сталин приказал фильм об этой американке забросить на самую дальнюю полку».

На самом деле, она осталась со своей новой семьёй в Москве, родила сына, работала диктором на радио. В частности в своём выступлении 15 января 1953 года Бюкар заявила: «Эта атмосфера мира, спокойствия и счастья в Советском Союзе особенно благотворна в эти дни, когда военная пропаганда и военный психоз господствует во многих странах мира, я легко могу понять, как это всё губительно действует на нервы и здоровье простых людей»

Аннабель также продолжала контактировать с родственниками в Америке, регулярно перезваниваясь с ними вплоть до 1990-х годов. Со слов одного из её родственников, который общался с ней по телефону, в 1990-х она потеряла своего сына, который погиб в автокатастрофе, а также мужа, который скончался после этого. В 1995 она протестовала против планов Владимира Дмитриева, первого заместителя Генерального директора Государственного фонда кинофильмов РФ восстановить фильм «Прощай, Америка!», но безуспешно.

Скончалась в Москве в 1998 году.

Издания

• Аннабелла Бюкар. Правда об американских дипломатах. — М.: Издание «Литературной Газеты», 1949. — 132 с.
• [publ.lib.ru/ARCHIVES/B/BYUKAR_Annabella/_Byukar_A..html Анабелла Бюкар, Ральф Паркер. Подлость союзников: Как Запад предавал Сталина. Перевод с английского С. Соколова]. — М.: Эксмо: Алгоритм, 2011.

Отрывок, характеризующий Бюкар, Аннабелль

– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.