Бюлер, Карл Яковлевич

Карл Яковлевич Бюлер
нем. Karl Heinrich von Bühler
Отец:	Яков Альбрехт Бюлер
Мать:	Елизавета Ивановна Гросс
Супруга:	Екатерина Ивановна Шиллинг фон Канштадт
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Барон Карл Яковлевич Бюлер (1749—1811) — русский дипломат.

Получил образование в Тюбингенском и Геттингенском университетах. В конце 1772 г. его дядя, российский посланник при Нижне-Саксонском округе Ф. И. Гросс отправил Бюлера в Петербург с различными делами и по приезде туда тот был в 1773 г. принят на русскую службу и назначен переводчиком в канцелярию вышеупомянутого Гросса.

В 1776 г. произведён в титулярные советники, а в 1780 г. в коллежские асессоры. 14 ноября 1781 г. барон Бюлер — советник посольства во Франкфурт-на-Майне с назначением состоять при графе Н. П. Румянцеве. 12 февраля 1786 г. произведён в канцелярии советники, в 1787 г. командирован к князю Г. А. Потёмкину, назначен начальником его дипломатической канцелярии для ведения переписки на иностранных языках и начальником полевых почт.

14 апреля 1789 г. — статский советник, в декабре месяце назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром к Курфюрсте Баваро-Пфальцском. В 1791 г. был отправлен в Вену для поздравления Императора Леопольда II с восшествием на престол; кроме того, ему было поручено узнать намерения Венского Кабинета относительно военных действий против общего неприятеля. Затем Бюлер отправился на конгресс в Яссы, где он состоял при графе А. А. Безбородко. По заключении мира Бюлер вернулся в Петербург.

12 февраля 1792 г. произведён в действительные статские советники с назначением в Польшу в качестве полномочного министра при Тарговицкой конфедерации. С уничтожением этой конфедерации он остался в Гродно до закрытия последнего польского сейма. 2 сентября 1793 г. награждён орденом Владимира 2 ст. В 1794 г. в Польше вспыхнуло восстание Костюшко, Бюлер был схвачен восставшими и отправлен в Варшаву, где содержался вместе с дипломатическим секретарем графа О. А. Игельстрома П. Г. Дивовым в арсенале под арестом около 8 месяцев, затем вернулся в Петербург.

20 февраля 1795 г. вернулся к исполнению обязанностей полномочного министра при Мюнхенском дворе. 5 апреля 1797 г., в день коронации Павла І, он был произведен в тайные советники и в том же году был командирован с особыми поручениями сначала в Штутгарт ко двору родителей императрицы Марии Фёдоровны, а потом в Регенсбург на имперский сейм. 22 февраля 1798 г. он получил орден св. Анны 1-й ст.

В 1799 г., согласно полученной им от Императора Павла инструкции, вёл переговоры с курфюрстом Баварским по делам Мальтийского ордена, 29 декабря того же года по представлению А. В. Суворова награждён орденом св. Александра Невского за оказание дипломатической поддержки при проходе русских войск через Баварию.

В 1802 г. барон Бюлер получил важное дипломатическое поручение по составлению в Регенсбурге, вместе с французским министром Лафоре, акта ручательства относительно определенного на тамошнем сейме, при посредничестве России и Франции, обращения духовных имений в светское владение и вознаграждения Имперских князей и чинов. 8 сентября 1803 г. награждён орденом Св. Иоанна Иерусалимского большого креста.

26 января 1808 г. был отозван из Баварии и вернулся в Петербург, где 7- октября 1810 г. был назначен присутствовать в Правительствующем Сенате и вместе с тем быть членом Государственной Коллегии Иностранных дел. 10 октября того же 1810 г. ему было повелено присутствовать во II-м отделении 3-го департамента Сената.

Скончался в Петербурге и погребен на Смоленском Лютеранском кладбище.

Литература

• Б. Еловский. Бюлер, Карл Яковлевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб., 1908. — Т. 3: Бетанкур — Бякстер. — С. 694—695.

Ссылки

• [www.geni.com/people/Karl-Heinrich-Karl-Jakovlevich-Frhr-v-B%C3%BChler/6000000026338290126 Karl Heinrich (Karl Jakovlevich) Frhr. v. Bühler]

Отрывок, характеризующий Бюлер, Карл Яковлевич

Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.