Бюлов, Карл фон

Карл фон Бюлов
Карл фон Бюлов
Дата рождения	24 марта 1846(1846-03-24)
Место рождения	Берлин, Королевство Пруссия
Дата смерти	31 августа 1921(1921-08-31) (75 лет)
Место смерти	Берлин, Веймарская республика
Принадлежность	Королевство Пруссия, Германская империя
Род войск	пехота
Годы службы	1864—1918
Звание	генерал-фельдмаршал (1915)
Командовал	2-я армия
Сражения/войны	Австро-прусская война 1866 года Франко-прусская война 1870—1871 Первая мировая война
Награды и премии
В отставке	с 1918

Карл Вильгельм Пауль фон Бюлов (нем. Karl Wilhelm Paul von Bülow, 24 марта 1846, Берлин — 31 августа 1921, Берлин) — германский военачальник, генерал-фельдмаршал.

Офицерская и генеральская служба

Из старинного аристократического рода, потомственный офицер. В 1864 года зачислен на военную службу в 2-й гвардейский пехотный полк Германской имперской армии. В 1866 году произведён в офицеры и ему присвоен чин лейтенанта. Участвовал в Австро-прусской войне 1866 года и в Франко-прусской войне.

С 1872 года — адъютант инспектора пехотных школ. С 1877 года служил в Германском Генеральном штабе. С 1884 года — командир роты 96-го пехотного полка, но уже с 1885 года — вновь в Генеральном штабе. С 1890 года — начальник штаба Гвардейского корпуса. С 1894 года — командир 4-го гвардейского пехотного полка. С 1897 года — директор Центрального департамента Военного министерства. С 1901 года — начальник 2-й гвардейской пехотной дивизии. С 1902 года — был генерал-квартирмейстером 12-го армейского корпуса, а с 1903 года командовал этим корпусом. В 1913 году назначен генерал-инспектором 3-й армейской инспекции и произведён в генерал-полковники.

Первая мировая война

2 августа 1914 года назначен командующим 2-й армии, в составе семи корпусов (в их числе были Гвардейский корпус и Гвардейский резервный корпус) и двух ландверных бригад, всего 260 000 человек и 848 орудий. Армия была развёрнута на Западном фронте на южном участке германо-бельгийской границы. В соответствии с германским планом Шлиффена армии Бюлова предназначалась одна из ведущих ролей на направлении главного удара против французских войск. В начале войны три армейских корпуса 2-й армии входили в состав так называемой "Льежской армии" - оперативного объединения германской армии, предназначенного для штурма Льежа. "Льежской армией" командовал генерал Эммих, после взятия крепости она была расформирована. В Пограничном сражении войска 2-й армии отбросили противостоящие им части бельгийской армии и захватили переправы через реку Маас, обеспечив прорыв в центральную Бельгию. В дальнейшем Бюлов продолжил наступление к французской границе, энергично атаковал выдвигавшуюся ему навстречу французскую 5-ю армию и одержал победу в встречном сражении у Шарлеруа 21-25 августа. Энергично продвигаясь по северной Франции, армия Бюлова заняла Реймс и форсировала реку Марна. За успешные действия в первые недели войны Бюлов приобрёл славу «покорителя Бельгии». Следует отметить, что на протяжении борьбы за Бельгию в подчинении Бюлова находилась и 1-я армия фон Клюка, вынужденная согласовывать с ним свои действия.

В Битве на Марне Бюлов использовал основные силы своей армии в попытки прорвать расположение французских сил в районе Сен-Гондских болот, это потребовало концентрации немецких корпусов, что явилось одной из причин возникновения почти 50-километрового разрыва в линии фронта между левым флангом соседней 1-й армии и на правым флангом 2-й армии. Именно в него начала наступление 5-я французская армия, которой удалось взять реванш за поражение. Несмотря на тактические успехи 9 сентября на левом фланге, французское наступление заставило Бюлова начать отвод корпусов правого фланга. Со своей стороны, союзное командование ввело в бой на участке прорыва также Британские экспедиционные силы. В этой ситуации Бюлов не стал возражать, когда была высказана идея отвода германских войск за Марну и к 13 сентября отвёл свои войска до 50 километров в северном направлении.

В середине сентября 1914 года в битве на Эне совместно с 1-й армией отразил англо-французское наступление. С 29 сентября по 9 октября 1914 года принимал участие в сражении в районе Арраса. 27 января 1915 года был произведен в генерал-фельдмаршалы.

4 апреля 1915 года по болезни был снят с поста командующего армией и в тот же день награждён орденом орденом «Pour le Mérite». Был переведён в распоряжение Верховного Главнокомандования, а на следующий день после подписания перемирия — 11 ноября 1918 года вышел в отставку. Кавалер ряда высших германских орденов.

После войны

Жил в Берлине. В 1920 году издал мемуары «Мои записки о наступлении на Марне».

Источники

• Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. — М.: АСТ, 2003. — С. 101-103.
• [bigenc.ru/text/1893166 Бюлов] / О. В. Вишлёв // Большой Кавказ — Великий канал. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2006. — С. 474. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 4). — ISBN 5-85270-333-8.</span>

Ссылки

• Карл фон Бюлов: тематические медиафайлы на Викискладе
• [www.hrono.ru/biograf/bio_b/bulov_karl.html Биография Карла фон Бюлова на сайте «Хронос»]

Отрывок, характеризующий Бюлов, Карл фон

Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.