Бююкада
| Бююкада тур. Büyükada | |
 | |
| порт на Бююкада | |
| 40°51′28″ с. ш. 29°07′12″ в. д. / 40.85778° с. ш. 29.12000° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.85778&mlon=29.12000&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 40°51′28″ с. ш. 29°07′12″ в. д. / 40.85778° с. ш. 29.12000° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.85778&mlon=29.12000&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Акватория | Мраморное море |
| Страна |  Турция |
| Регион | Стамбул |
| Район | Адалар |
| Площадь | 5,36 км² |
| Наивысшая точка | 203 м |
| Население (2000 год) | 7335 чел. |
| Плотность населения | 1368,47 чел./км² |
Бююкада (тур. Büyükada — «большой остров»; При́нкипо, греч. Πρίγκηπος — «принц»; Большой Остров) — самый большой остров среди Принцевых островов в Мраморном море около Стамбула. Площадь острова 5,36 км², население составляет 7335 человек[1] (2000).
Содержание
География
Расположен в 2,3 км к югу от побережья, от которого отделён проливом Бююкада. Официально остров Бююкада относится к Стамбульскому округу Адалар. Делится на два округа — Низам и Маден.
Основная часть жилой застройки сосредоточена на северной и северо-восточной стороне острова, где находится посёлок Бююкада. На западном берегу находится населённый пункт Низам, на северо-восточном — Тепекёй[2]. Южная, более гористая часть острова практически не заселена.
Остров состоит из двух холмов. Холм на южной части называется Йорги, его высота 211 м. Холм, расположенный на северной части острова, называется Христос. В долине между холмами находится церковь и монастырь Св. Николая (Айос-Николас) и бывшая ярмарочная площадь, называемая Луна Парк. В западной части острова находится мыс Диль-Бурну (Dil Burnu), а на юге острова располагается пляж.
История
В Византийскую эпоху остров был местом ссылок знатных особ. Также здесь находились монастыри. В начале XX века на Бююкаде султаном и его приближёнными были построены виллы. На острове находятся мечети, православные, католические и армянские церкви, синагога. В 1930 году на Бююкаде был найден клад, принадлежащий отцу Александра Македонского Филиппу II.
После революции на острове жил князь Дмитрий Борисович Голицын, который скончался здесь в 1920 году и похоронен на кладбище местной православной церкви. После высылки из СССР в феврале 1929 года, на Бююкаде четыре года жил Лев Троцкий.
До 1950-х годов (стамбульского погрома) значительную часть населения острова составляли греческие рыбаки, а также состоятельные греки, евреи и армяне[3].
Современность
Население составляет около 7 тысяч человек[3]. Как и на других островах архипелага, единственный разрешённый вид общественного транспорта здесь — гужевой. Жители (кроме работников специальных служб) и путешественники передвигаются по острову пешком, на велосипедах, конных повозках и на осликах; подъём на гору Йорги возможен только пешком или верхом на лошади.
Достопримечательности
На острове расположены следующие православные церкви и монастыри:
- Монастырь Святого Георгия Кудунского, основанный, как принято считать, в 963 году,[4] — на вершине южного холма, самой высокой точке острова
- монастырь «Христос» (Преображения Господня) — на вершине северного холма
- церковь и монастырь Св. Николая (Айос-Николас, Aziz Nicola Rum manastir) — между двумя холмами на восточном берегу
- храм Димитрия Солунского (греч. Ναός τοῦ Ἅγίου Δημητρίου Μυροβλύτου) 1856 года постройки в основном населённом пункте острова (Alacam Sokak 17)
- храм «Панагия» у стоянки фаэтонов
Мечеть Хамидие (Hamidiye Camii) построена султаном Абдул Хамидом II 1892—1893 годы; есть синагога, католический и армянский храмы. Сохранился ряд особняков, построенных греческими богачами в позднюю оттоманскую эпоху. В запустении продолжает находится самое большое деревянное здание Европы[5], известное как «Греческий приют» (Prinkipo Palace) на холме Христос (İsa Tepesi): здание было построено французской компанией в 1898 году как гостиница и казино, но на её открытие не было получено разрешения от Абдул Хамида и оно служило приютом для детей греческого происхождения с 1903 до 1964 года; в июне 2010 года Патриархат выиграл в Европейском суде по правам человека иск против правительства Турции о праве собственности на сооружение и планирует провести его реставрацию[6][7].
Галерея
- Trotsky House Istanbul.jpg
Дом, в котором проживал Л. Д. Троцкий в 1929—1933 годах
- Buyukada 1196.jpg
Конный экипаж
- Adalar 5536.jpg
Центральная площадь со статуей Ататюрка
- Adalar 5540.jpg
Пристань для паромов
- Adalar 5565.jpg
Мечеть
- Splendid Hotel.jpg
Гостиница Splendid Palace Hotel (1908)
- Adalar 5563.jpg
Типичная улица
Известные уроженцы
- Фотий II — Константинопольский патриарх (1929—1935).
Напишите отзыв о статье "Бююкада"
Примечания
- ↑ [www.ibb.gov.tr/sites/ks/en-US/1-Places-To-Go/islands/Pages/buy%C3%BCkada.aspx Büyükada] at Istanbul Metropolitan Municipality website
- ↑ [www.topomapper.com/index.html?zoom=12&lat=40.857778&lon=29.12 Топографические карты Генштаба.]
- ↑ 1 2 Liesl Schillinger. [travel.nytimes.com/2011/07/10/travel/buyukada-near-istanbul-is-an-island-idyll.html A Turkish Idyll Lost in Time], New York Times (July 8, 2011).
- ↑ The Holy Monastery of St. George Koudounas. Prinkipo. The Holy Monastery of the Paraclete, Oropos, Attica, Hellas, 2004, стр. 23.
- ↑ [www.hurriyetdailynews.com/default.aspx?pageid=438&n=the-greek-orphanage-in-prinkipo-a-case-against-turkey-in-europe-2007-11-26 The Greek Orphanage in Prinkipo: A case against Turkey in Europe]
- ↑ [www.todayszaman.com/news-276864-greek-orphanage-to-serve-as-foundation-for-environment.html Greek orphanage to serve as foundation for environment]
- ↑ [www.asianews.it/news-en/Strasbourg-court-rules-Turkey-must-return-orphanage-to-Ecumenical-Patriarchate-18689.html Strasbourg court rules Turkey must return orphanage to Ecumenical Patriarchate]
Ссылки
- [www.buyukada.org/]
- [www.ibb.gov.tr/sites/ks/en-US/1-Places-To-Go/islands/Pages/buy%C3%BCkada.aspx Büyükada] / Бююкада на сайте Стамбула
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Бююкада
Отрывок, характеризующий Бююкада
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
