Бярнотас, Альбинас
| Альбинас Бярнотас | |
| Albinas Bernotas | |
| Имя при рождении: |
Albinas Bernotas |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
деревня Урвиняй Гришкабудской волости Шакяйский район |
| Дата смерти: |
14 февраля 2012 (77 лет) |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
поэт, переводчик |
| Жанр: | |
| Дебют: |
Lygumos bunda (1960) |
| Премии: |
Премия комсомола Литвы (1966) |
Альби́нас Бярно́тас (лит. Albinas Bernotas; 21 марта 1934, деревня Урвиняй[lt] Гришкабудской волости, ныне в Шакяйском районе — 14 февраля 2012) — литовский поэт и переводчик, лауреат премии комсомола Литвы (1966), Государственной премии Литовской ССР (1981), литературного фестиваля «Весна поэзии» (1984); заслуженный деятель культуры Литовской ССР (1984).
Биография
Родился в деревне Урвиняй на юге нынешнего Шакяйского района. Окончил факультет литовского языка и литературы Вильнюсского педагогического института (1958). Работал учителем. В 1959—1963 годах работал в редакции журнала «Мокслейвис» („Moksleivis“, «Школьник»), в 1963—1966 годах был заместителем главного редактора журнала «Яунимо грятос» („Jaunimo gretos“, «Ряды молодёжи»).
С 1960 года член Союза писателей Литвы. В 1961—1974 годах член ЦК Комсомола Литвы. С 1962 года член КПСС. В 1966—1967 и 1968—1970 годах был организационным секретарём Союза писателей Литвы, в 1967—1968 секретарём правления, с 1970 года членом правления. В 1973—1975 годах был консультантом по поэзии Союза писателей Литвы.
В 1976—1978 годах работал заместителем главного редактора журнала «Пяргале» („Pergalė“, «Победа»). С 1978 года живёт в Альгирдишкес (Швенчёнский район).
Творчество
Стихотворения начал публиковать с 1954 года. Первая книга поэзии „Lygumos bunda“ вышла в 1960 году. Помимо нескольких книг стихотворений, издал книгу стихов и коротких эссе „Pigmaliono sindromas“ (1989) и автобиографическую книгу „Pro dūmus: deimantais nusėtas“ (1998). В 1981 году вышел сборник избранной поэзии Бярнотаса „Vėžės“.
Переводил на литовский язык стихотворные произведения Гёте, Норвида, Райниса, Гирша Ошеровича, Юрия Кобрина и других авторов. В переводах Бярнотаса издавались также прозаические произведения — повести «До свидания, мальчики!» Б. И. Балтера (1964), «Четвёртая высота» Елены Ильиной (1971), «Маленькая железная дверь в стене» В. П. Катаева (1974).
На русский язык стихотворения Бярнотаса переводил Георгий Ефремов.
Награды и звания
- премия Стасиса Шимкуса II степени за текст песни „Ko sužvingai, bėri?“ (1964)
- Премия комсомола Литвы за сборник стихотворений „Žaibų tyla“ (1966)
- Премия колхоза имени С. Нерис за стихотворение „Duonos trupinys“ (1973)
- Государственная премия Литовской ССР (1981)
- Заслуженный деятель культуры Литовской ССР (1984)
- Лауреат «Весны поэзии» (1984)
- Литературная премия Габриэле Пяткявичайте-Бите за книгу „Pro dūmus: deimantais nusėta“ (1999)
Книги
- Lygumos bunda: eilėraščiai. Vilnius: Vaga, 1960
- Žaibų tyla: eilėraščiai. Vilnius: Vaga, 1965
- Karšti lapai: eilėraščiai. Vilnius: Vaga, 1968
- Slenkstis: eilėraščiai. Vilnius: Vaga, 1972
- Paglostyk žolę: eilėraščiai. Vilnius: Vaga, 1980
- Nusigręžusi žvaigždė: eilėraščiai. Vilnius: Vaga, 1983
- Balandžio dvelksmas: eilėraščiai ir poema. Vilnius: Vaga, 1984
- Paglostyk žolę: eilėraščiai. Vilnius: Vaga, 1986
- Pigmalijono sindromas: tekstai, proza ir eilėmis. Vilnius: Vaga, 1989
- Į šulinį užgriūvantį: 1980/1994/1996 metų eilėraščiai. Vilnius: Lietuvos rašytojų sąjungos leidykla, 1996
- Pro dūmus: deimantais nusėtas: devyni pasakojimai ir knygos autorecenzija. Vilnius: Lietuvos rašytojų sąjungos leidykla, 1998
Напишите отзыв о статье "Бярнотас, Альбинас"
Литература
- Emilija Dagytė, Danutė Straukaitė. Bernotas Albinas // Tarybų Lietuvos rašytojai. Biografinis žodynas. — Vilnius: Vaga, 1975. — С. 18—19. — 190 с. — 30 000 экз.
Ссылки
- [www.rasytojai.lt/writers.en.php?sritis=rasytojai&dalis=&id=31&pavasaris= Albinas Bernotas] (англ.)
- [www.lle.lt/FMPro?-db=lle2004.fp5&-format=detail.htm&-lay=straipsnis&-op=eq&a=b&-max=2147483647&-recid=40316&-find= Bernotas, Albinas] (лит.)
Отрывок, характеризующий Бярнотас, Альбинас
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
