Нурали, Бяшим Юсупович

Бяшим Юсупович Нурали
Bjashim Nurali
Имя при рождении:	Бяшим Юсупов
Дата рождения:	4 (16) января 1900(1900-01-16)
Место рождения:	аул Хазыдарк, Асхабадский уезд, Закаспийская область, Российская империя
Дата смерти:	2 января 1965(1965-01-02) (64 года)
Место смерти:	близ посëлка Дарваза, Туркменская ССР, СССР
Происхождение:	туркмен
Гражданство:	СССР СССР
Жанр:	станковая живопись
Учёба:	ВХУТЕМАС
Стиль:	примитивизм
Влияние:	Кузнецов, Павел Варфоломеевич

Бяшим Юсупович Нурали́ (настоящие имя и фамилия — Бяшим Юсупов; туркм. Bjashim Nurali; 4 [16] января 1900, аул Хазыдарк, Закаспийская область — 2 января 1965) — основоположник нового искусства Туркмении, первый народный художник Туркменской ССР (1947), народный поэт и певец Туркмении, заслуженный учитель Туркменистана.

Биография

Родился в семье дехканина Нурали Юсупова. В детстве работал чабаном, возил молоко на городской базар в Ашхабаде. В 1920 году впервые познакомился с живописью, увлëкся ею и в 1921 году поступил в Ударную школу искусств Востока. Увлечение живописью стало вызовом традиционному мусульманскому укладу жизни, и по велению муллы молодой художник был подвергнут наказанию, а все его ранние работы уничтожены в родном ауле.

С 1923 года начал участвовать в выставках. В 1926—1930 годах обучался искусству живописи в московском ВХУТЕМАСе у заслуженного деятеля искусств РСФСР П. В. Кузнецова и К. Н. Истомина.

После окончания института вернулся в Ашхабад. В 1930—1932 годах работал директором студии «Туркменфильм». С 1932 года преподавал живопись в Ударной школе искусств Востока, затем (до 1948 г.) — в Туркменском художественном училище; воспитал целую плеяду туркменских живописцев.

В 1929—1932 гг. — член Ассоциации туркменских художников. Один из создателей (1933) и член Союза художников Туркменистана. С 1932 г. — художественный руководитель организованной по его инициативе первой туркменской коврово-ткацкой экспериментальной мастерской.

Погиб в авиационной катастрофе в Каракумах, близ посëлка Дарваза 2 января 1965 года.

Творчество

Художник

Самобытный, народный художник, воплотивший в своих оригинальных полотнах исконные культурные традиции нации. Картины Нурали отличаются тонкостью колорита, несут в себе оптимистический настрой, радость бытия, насыщены энергией жизни, любовью к людям и родной земле.

Автор портретов и жанровых картин.

• «Наказание художника муллами за рисование» (1922)
• «Курбан-байрам» (1923; Музей изобразительных искусств Туркмении, Ашхабад)
• диптих — «Туркменский старый быт» (1927; Музей искусства народов Востока, Москва)
• «Туркменский новый быт» (1927)
• «Подруги» (1957; Государственная Третьяковская галерея)
• «Бахши среди чабанов» (1964; Музей изобразительных искусств Туркмении, Ашхабад)
• «На хармане»
• «В загсе» (1940)
• «Той (праздник) Победы» (1946)
• «Сбор коконов» (1949)
• «Праздник Курбан байрамы»
• «Бахши (женщины-музыкантки) среди чабанов» (1964)
• «Портрет Махтумкули»
• «Портрет Молланепеса»
• «Памятники Древнего Куняургенча»

Портреты (хранятся в Музее изобразительных искусств Туркмении):

• «А.Нуралиева» (1932)
• «Старик туркмен» (1956)
• «Сын художника» (1960).

и другие

Полотна Бяшима Нурали хранятся в фондах Музея изобразительных искусств Туркмении, в Государственной Третьяковской галерее и Музее Востока (Москва, Россия).

Поэт

Известен как поэт; в 1920—1930-е годы написал книгу «Туркменских легенд» и поэму «Халлы и Чопан». На открытиях выставок, совещаниях и съездах вместо речей читал обычно торжественные оды.

Музыкант

С детства любил и понимал музыку, увлекался игрой на дутаре и гиджаке, был талантливым музыкантом, конструировал и самостоятельно изготовлял новые типы этих народных струнных инструментов, который ныне хранятся в фондах Главного национального музея Туркменистана.

Фильмография

1935 «Семь сердец» (режиссёр Н. И. Тихонов) — чабан

Награды

• два ордена СССР
• медаль СССР.

Память

В Туркмении учреждена Национальная премия имени Бяшима Нурали; среди еë лауреатов такие известные мастера, как Я. Аннануров, И. Клычев, Д. Байрамов, Я. Байрамов, Ч. Амангельдыев, Ш. Акмухаммедов, В. Павлоцкий, А. Алмамедов, Е. Мадатов.

Литература

• Попов П. Бяшим Нурали. — Ашхабад, 1982.

Ссылки

• [tdh.gov.tm/?id=263 Бяшим Нурали: жизнь, посвященная искусству]
• [artru.info/ar/22436/ Нурали Бяшим Юсупович]

Отрывок, характеризующий Нурали, Бяшим Юсупович

– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.