Бёклин, Арнольд

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Бёклин А.»)
Перейти к: навигация, поиск
Арнольд Бёклин
нем. Arnold Böcklin

Автопортрет. 1877—1876
Дата рождения:

16 октября 1827(1827-10-16)

Место рождения:

Базель, Швейцария

Дата смерти:

16 января 1901(1901-01-16) (73 года)

Место смерти:

Фьезоле, Италия

Гражданство:

Швейцария Швейцария

Жанр:

историческая живопись, пейзаж, портрет

Учёба:

Дюссельдорфская академия художеств

Стиль:

символизм

Влияние:

Эжен Делакруа, Теодор Жерико

Влияние на:

Джорджо де Кирико, Карл Вильгельм ДифенбахК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4173 дня], Ханс Эмменеггер

Работы на Викискладе

Арно́льд Бёклин (нем. Arnold Böcklin; 16 октября 1827, Базель, Швейцария — 16 января 1901, Сан-Доменико-ди-Фьезоле, Италия) — швейцарский живописец, график, скульптор; один из выдающихся представителей символизма в европейском изобразительном искусстве XIX века и Дюссельдорфской художественной школы.





Биография

Родился в семье купца, торговавшего сначала тканями, затем недвижимостью. Мать Бёклина занималась хозяйством и воспитанием детей, из которых Арнольд был третьим.

Учился в Академии художеств в Дюссельдорфе у исторического живописца Ф. Т. Хильдебрандта и пейзажиста И. В. Ширмера (1845—1847), затем в Мюнхене, где привлек внимание графа Шака. Предпринял образовательное путешествие по Швейцарии, Нидерландам и Франции. Изначально занимался ландшафтной живописью, однако со временем перешел в мифологическую тематику. В 1850—1857 годах работал в Риме. В 1860—1862 годах был профессором в Академии художеств в Веймаре. Последние годы работал попеременно в Базеле и в Италии. Оказал влияние на таких представителей сюрреализма, как Макс Эрнст, Сальвадор Дали, Джорджо де КирикоК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4173 дня].

Творчество

Картины Бёклина, яркие и резкие по цвету, написаны главным образом темперой. В картинах Бёклина выступает вымышленный мир, часто нарочито таинственный. Вначале Бёклин писал романтические пейзажи с мифологическими фигурами, затем — фантастические сцены с нимфами, морскими чудовищами и т. д. («Тритон и Нереида», 1873—1874).

Поздние композиции («Остров мёртвых», 1880, Художественный музей, Базель; в начале XX века репродукции с неё были очень популярны), где фантастическая символика сочетается с натуралистической достоверностью деталей, повлияли на формирование немецкого символизма и югендштиля.

Лучшие работы
  • «Остров мёртвых» (1880, Художественный музей, Базель)
  • «Тритон и Нереида» (1873—1874, Художественный музей, Базель)
  • «Фавн в камышах» (в мюнхенской Пинакотеке)
  • «Отдыхающая Венера»
  • «Охота амазонок» (в Базеле),
  • «Борьба кентавров»
  • «Поля блаженных» (Национальная галерея в Берлине)
  • «Святилище Геркулеса» (в Бреслау)
  • «Наяды» (в Базеле)
  • «Вилла на морском берегу» (галерея Шака в Мюнхене)
  • «Волны» (Мюнхен, Пинакотека)
  • «Весенний ливень» (Дрезден)

Интересные факты

  • В честь художника назван один из типографских шрифтов.
  • Сам художник никогда не давал названия своим произведениям и не подписывался под ними.
  • В 1909 году Сергей Рахманинов под впечатлением от картины Бёклина «Остров мёртвых» написал одноименную симфоническую поэму.
  • Картину «Остров мёртвых» Беклин пять раз повторил по заказам.

Напишите отзыв о статье "Бёклин, Арнольд"

Литература

  • Федотова Е. Д. Бёклин. — М.: Белый Город, 2001. — ISBN 5-7793-0446-7

Ссылки


Отрывок, характеризующий Бёклин, Арнольд

– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.