Бёрр, Дороти
| Дороти Бёрр |
Дороти Бёрр Томпсон (англ. Dorothy Burr Thompson 19 августа 1900 — 10 мая 2001) — американская археолог-классик и искусствовед. Профессор Брин-Мор-колледжа. Признанный в мире авторитет в области эллинистических терракотовых фигур.
Содержание
Биография
Томпсон происходила из видной семьи Филадельфии; её отцом был адвокат Charles Henry Burr
В начале своей жизни Томпсон изучала классическую древность, посещая Miss Hill’s School в столице штата Пенсильвания и Латинскую школу в Филадельфии.
Она начала изучать латинский язык в возрасте 9 лет и древний греческий язык в возрасте 12.
В возрасте 13, она приняла участие в большой поезке по Европе, посещая музеи и монументы Старого континента.
В 1919 году она начала свою учёбу в Брин-Мор-колледже, где училась у Rhys Carpenter и Mary Hamilton Swindler.
Она окончила колледж с summa cum laude — «с наибольшим почётом» в 1923 году, стала первым выпускником по специальности Греческая археология, и была награждена стипендией.
Она использовала стипендию, чтобы учиться в Американской школе классических исследований в Афинах (American School of Classical Studies at Athens), работала на раскопках с Блеген, Карл в Флиусе и Hetty Goldman в Эфтресисе.
В 1925 году Томпсон открыла Толос (гробницу), которая оказалась местом захоронения короля и королевы Мидеи (Μιδέα).
Она завершила свою кандидатскую (Ph. D.) в Брин-Мор-колледже в 1931 году.
Это повлекло за собой исследование 117 эллинистических терракотовых фигур из Мирины (Μυρίνα) в Музее изящных искусств Бостона.
В следующем году она была назначена первой женщиной сотрудником на раскопках Афинской агоры.
Здесь помощником директора полевых работ был канадский археолог Гомер Томпсон, за которого она вышла замуж в 1934 году.
Гомер Томпсон принял должность куратора античной коллекции в Королевском музее Онтарио и стал доцентом в области изобразительных искусств в Торонтском университете.
В 1936 году, Бёрр Томпсон обнаружила сад храма Гефеста на Афинской агоре.
В 1946 году её муж возглавид кафедру в Институте перспективных исследований в Принстоне (Нью-Джерси), а Бёрр Томпсон исполняла обязанности директора Королевского музея Онтарио, пока она не переехала в Принстон в следующем году.
В Принстоне она продолжала публиковать свои работы и проводить свои исследования.
В 1987 году она была награждена Золотой медалью Археологического института США за выдающиеся исследования.
Дороти Бёрр Томпсон умерла в городке Hightstown, (Нью-Джерси) и похоронена на кладбище West Laurel Hill Cemetery[1][2].
Публикации
- Dissertation: Terra-cottas from Myrina in the Museum of Fine Arts, Boston. Bryn Mawr College, 1931; [issued as book of same title] Vienna: A. Holzhausens Nachfolger, 1934. *and Davidson, Gladys R., and Talcott, Lucy. Small Objects from the Pnyx. 2 vols. Baltimore: American School of Classical Studies at Athens, 1943-56.
- An Ancient Shopping Center: the Athenian Agora. Princeton, NJ: American School of Classical Studies at Athens, 1971.
- and Frantz, Allison. Miniature Sculpture from the Athenian Agora. Princeton, NJ: American School of Classical Studies at Athens, 1959.
- Ptolemaic Oinochoai and Portraits in Faience: Aspects of the Ruler-Cult. Oxford: Clarendon Press, 1973. and Homer Thompson and Susan Rotroff. Hellenistic Pottery and Terracottas. Princeton, NJ: American School of Classical Studies at Athens, 1987.
- «Three Centuries of Hellenistic Terracottas.» Hesperia 31 (1962): 244—262.
- Troy: the Terra-Cotta Figurines of the Hellenistic Period (1963).
Фотограф
Археолог Дороти Бёрр была фотографом любительницей. В своей работе археолога и поездках на многочисленные археологические площадки Греции, своим фотоаппаратом она запечатлела не только раскопки. Бёрр запечатлела пейзажи Греции, сцены городской и сельской жизни, традиции и ремёсла той эпохи. Свой фотографический архив Блёрр подарила «Американской школе классических исследований в Афинах». 10 мая 2016 года «Американскоая школа классических исследований в Афинах» открыла в «Лицее гречанок» в Афинах выставку фотографических работ Бёрр, под заголовком «Фотографируя пейзаж. Фотографии 1923—1939 годов, из Архива Америанской школы классических исследований в Афинах»[3].
Напишите отзыв о статье "Бёрр, Дороти"
Примечания
- ↑ www.nytimes.com/2001/05/24/us/dorothy-burr-thompson-101-archaeologist.html.
- ↑ [www.ascsa.edu.gr/index.php/archives/dorothy-burr-thompson-papers Dorothy Burr Thompson Papers / Archives / The American School of Classical Studies at Athens]
- ↑ www.naftemporiki.gr/story/1100223/afieroma-stin-arxaiologo-dorothy-burr-thompson
Отрывок, характеризующий Бёрр, Дороти
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
