Б-396 «Новосибирский комсомолец»
| Б-396 «Новосибирский комсомолец» | ||
|---|---|---|
| ||
| «Новосибирский комсомолец» в Музее ВМФ в Москве | ||
| Основные характеристики | ||
| Тип корабля | многоцелевая ДПЛ | |
| Обозначение проекта | 641Б «Сом» | |
| Кодификация НАТО | «Tango» | |
| Скорость (надводная) | 13 узлов | |
| Скорость (подводная) | 15 узлов | |
| Рабочая глубина погружения | 246 м | |
| Предельная глубина погружения | 300 м | |
| Автономность плавания | 80 суток | |
| Экипаж | 78 человек, в том числе 17 офицеров | |
| Размеры | ||
| Водоизмещение надводное | 2770 т | |
| Водоизмещение подводное | 4600 т | |
| Длина наибольшая (по КВЛ) | 90,2 м | |
| Ширина корпуса наиб. | 8,6 м | |
| Средняя осадка (по КВЛ) | 5,7 м | |
| Вооружение | ||
| Торпедно- минное вооружение |
6 носовых торпедных аппаратов калибром 533 мм, боезапас 22 торпеды, или 44 мины. Дополнительно можно разместить 12 торпед (или 24 мины) во II отсеке, за счёт ухудшения обитаемости. | |
| Подводная лодка-музей Б-396 «Новосибирский комсомолец» | |
|---|---|
Б-396 «Новосибирский комсомолец» — советская дизель-электрическая подводная лодка проекта 641Б «Сом», установленная 26 июля 2006 года в музее ВМФ в парке «Северное Тушино» на берегу Химкинского водохранилища в Москве.
Содержание
История корабля
Подводная лодка проходила службу с 1981 года в боевом составе 4-й Краснознаменной ордена Ушакова I-й степени эскадры подводных лодок Северного флота. Лодка была построена в 1980 году на заводе «Красное Сормово» в городе Горьком (ныне Нижний Новгород). За время несения службы она совершала боевые походы в Средиземное море, выполняла задачи боевой службы в Северной и Южной Атлантике, у западного побережья Африки, а также в Баренцевом и Норвежском морях. После её списания в 1998 году из состава Военно-морского флота лодка была выкуплена московскими властями вместе со сторожевым кораблем «Дружный» № 754 в качестве экспонатов будущего музея истории отечественного флота и кораблестроения в Москве. Первоначально и лодку и корабль планировалось установить на Кремлёвской набережной, затем было решено, что лодку в виде монумента, фундаментом которого станет четырёхметровый пьедестал, установят в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. В начале 2000 года в Северодвинске (Архангельская область) на производственном объединении «Севмаш» по заказу Правительства Москвы началось переоборудование субмарины. К концу 2001 года основные работы по снятию вооружения были завершены.
И лодка и корабль были отбуксированы к причалам ОАО ТПФ «Портхладокомбинат» и на несколько лет практически заброшены. В зимние периоды существовала реальная угроза сдавления льдами и затопления. Плавучесть судов все это время поддерживалась героическими усилиями их малочисленных экипажей. В начале 2003 года лодку планировали установить у причала на набережной Тараса Шевченко в районе пешеходного моста «Багратион», но затем Постановлением Правительства Москвы № 969-ПП от 18 ноября 2003 года было окончательно решено установить лодку на нынешнем месте.
Открытие музея в 2006 году
В интерьере подводной лодки многое изменено. Самое большое несоответствие реальности — проемы в переборках между отсеками лодки для того, чтобы инвалиды на колясках смогли посетить этот музей.
В подводной лодке полностью сохранены шесть торпедных аппаратов, а также часть мин и торпед. Центральный пост управления лодкой превращен в экспозиционный зал, в котором посетители смогут познакомиться с условиями жизни экипажа. В зимний период рубка подводной лодки по соображениям безопасности — обледеневают ступени — закрыта для осмотра.
Перспектива обустройства
Правительство Москвы постепенно обустраивает прилегающую к Б-396 территорию и добавляет экспонаты, создавая музей Военно-морского флота. В конце августа 2007 года из Каспийска в Москву были доставлены, а в конце года установлены рядом с подводной лодкой, экраноплан «Орленок» и десантный штурмовой катер «Скат» на воздушной подушке. Городские власти собирались открыть на них доступ 7 мая 2008 года, но и через месяц после намеченного срока работы не были завершены. Планируется добавить в экспозицию сторожевой корабль «Дружный».
Командиры
- Маначинский М. Я. (1979—1983)
- Суворов Г. А. (1984)
- Ишеков А. Н. (1984—1988)
- Денисов (1988—1991)
- Жук И. Ф. (1991—1992)
- Сиротин В. П. (1993)
- Гарматенко А. И. (1993—1995)
- Маркич А. В. (1995-01.05.1998)
См. также
Напишите отзыв о статье "Б-396 «Новосибирский комсомолец»"
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Б-396 «Новосибирский комсомолец» - [www.museum-vmf.ru/ Официальный сайт музея]
- [wikimapia.org/119049/ru/Подводная-лодка-Б-396-«Новосибирский-комсомолец»-проекта-641Б-«Сом» Подводная-лодка-Б-396 «Новосибирский комсомолец» проекта 641Б-«Сом»]
- [www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/45-92/dts/641b/B-396/B-396.htm Историческая справка]
- [www.submarines.narod.ru/Substory/5_641b_396.html Историческая справка и фотографии]
- [www.museum.ru/m3089 Официальная страница]
- [ekimoff.ru/180/ Экскурсия по подводной лодке 641Б]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Б-396 «Новосибирский комсомолец»
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
