BAR (команда Формулы-1)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Б.А.Р.»)
Перейти к: навигация, поиск
BAR
Lucky Strike British American Racing Honda
База

Брэкли, Нортгемптоншир, Великобритания

Руководители

Крэйг Поллок, Дэвид Ричардс, Ник Фрай, Эдриан Рейнард, Малколм Оустлер

Пилоты

Жак Вильнёв, Дженсон Баттон

Конструктор

BAR-Supertec, BAR-Honda

Шины

Bridgestone, Michelin

Статистика выступлений в «Формуле-1»
Дебют

Австралия 1999

Последняя гонка

 2005

Гран-при (старты)

118 (117)

Поулы

2

Подиумы (подряд)

15 (4)

Лучший старт

1

Лучший финиш

2

Очков всего

227

Очков за один сезон

119

Финишей в очках подряд

14

British American Racing (BAR) — автогоночная команда, выступавшая в чемпионате мира Формула-1 с 1999 по 2005. Основана в 1998 году Крэйгом Поллоком и табачной компанией «British American Tobacco». В 2005 году выкуплена концерном «Honda» и с 2006 года выступала как заводская команда «Хонда».





Подготовка

Компания «British American Racing» была создана в 1998 году Крэйгом Поллоком, успешным предпринимателем и личным менеджером чемпиона мира Жака Вильнёва. В том же году на деньги табачного гиганта «British American Tobacco» (BAT) Поллок выкупил находившуюся на грани банкротства команду-ветеран «Тиррелл», выигравшую чемпионаты 1971 и 1973 годов. Первые тесты с чемпионом серии Формула-3000 бразильцем Рикардо Зонта были проведены на перекрашенной машине Tyrrell 026, но в дальнейшем «BAR» отказались от услуг конструкторского штаба «Тиррелл» во главе с Харви Постлтуэйтом. С самого начала команда обнародовала амбициозные планы. Новый болид был заказан компании «Reynard», чьи машины много лет выигрывали чемпионат «Индикар». Поскольку регламент Формулы-1 предписывает командам конструировать шасси самим и запрещает использование сторонних производителей, Эдриан Рейнард был включён в состав «BAR» в качестве технического директора. Третьим соучредителем команды стал конструктор и предприниматель Рик Горн. «BAR» был оснащён популярными в то время двигателями «Supertec».

В качестве лидера команды Крэйгу удалось привлечь своего друга и клиента, чемпиона-1997 Жака Вильнёва. Вильнёв не только стал пилотом команды, но и купил пакет её акций, став совладельцем.

Чтобы сильнее привлечь титульного спонсора и владельца, «BAT», к финансированию команды, Поллок собирался покрасить две машины «BAR» в разные цвета. В итоге на презентации автомобиль Вильнёва нёс сине-жёлтые цвета «State Express 555», а Зонты — бело-красные «Lucky Strike». Однако на совете Международной автомобильной федерации руководители других команд единогласно проголосовали за правило о единой раскраске для каждой команды.

Крейг не сдался и обратился за защитой своих прав в арбитраж Международной торговой палаты. Процесс он, в итоге, проиграл, но решил судиться ещё раз, теперь уже в Еврокомиссии, на что Берни Экклстоун пригрозил Крейгу крупными штрафами и даже дисквалификацией команды на несколько этапов. Вызванный на заседание Всемирного совета Международной автомобильной федерации, Поллок благоразумно отказался от всех своих претензий, заявив, что обе машины будут окрашены одинаково, и подписал соответствующий документ. Несмотря на это, дизайнеры «BAR» нашли остроумный выход: правая половина болида была раскрашена в синий цвет, а левая — в бело-красный, между ними была нарисована застёжка-молния.

Первый сезон

Первый сезон команды оказался катастрофически нерезультативным. При том, что болиды «BAR» показывали на трассе скорость, не уступающую конкурентам из «Заубера» и «Бенеттона», ненадёжность машины была такова, что её пилоты редко доезжали до финиша. Вильнёв сошёл с трассы в первых одиннадцати гонках чемпионата подряд, установив своеобразный рекорд, и доехал до финиша всего в четырёх гран-при из шестнадцати. В Испании Вильнёв квалифицировался шестым и со старта повёл борьбу с лидерами — пилотами «Феррари» и «Макларена», но на втором пит-стопе его болид просто не смог стронуться с места из-за поломки коробки передач.

На тренировке перед домашним Гран-при Рикардо Зонта попал в аварию и получил травму ноги. Его сменил Мика Сало (который в тот же год позднее подменял травмированного Михаэля Шумахера). Но ни Вильнёв, ни Зонта, ни Сало не смогли принести команде ни единого очка. Лучшим результатом стало седьмое место Сало в Имоле, по очковой системе того времени не дававшее баллов.

Сотрудничество с Honda

2000 год команда начала с новым болидом работы Малколма Оустлера в более консервативной белой раскраске, без Горна и Рейнарда, но с новым поставщиком двигателей, которым стал концерн «Honda». Японские автопроизводители давно планировали возвращение в Формулу-1 и в начале 1999 года даже тестировали болид собственного производства с гонщиком Йосом Ферстаппеном. Однако, не удовлетворившись результатами заводской машины, руководители «Honda» выбрали более традиционный вариант — стать поставщиками двигателей.

С 1998 года в Формуле-1 уже был неофициальный представитель «Хонды» — успешно выступавшие болиды команды «Джордан», которые использовали клиентские двигатели «Мюген-Хонда». На протяжении трёх лет одинаковые моторы поставлялись обеим командам, невольно провоцируя их на взаимное соперничество за поддержку моториста, который выбирал между ними для последующего создания заводской команды.

Результаты «БАР-Хонды» стали намного стабильнее. Чемпионат 2000 года был завершён командой на пятом месте, вровень с четвёртым местом «Бенеттона» и на три очка впереди принципиальных соперников из «Джордан». В 2001 Зонту сменил ветеран Оливье Панис. Вильнёв дважды финишировал на подиуме, закончив чемпионат лучшим из не-представителей трёх команд-лидеров («Феррари», «Макларен-Mercedes», «Уильямс-BMW»), но на сей раз «Джорданы» оказались на два очка впереди.

Смена власти

По мере того, как всё большее число стран запрещали рекламу сигарет во время гонок, для «BAT» оставалось всё меньше возможности продвигать свою продукцию при помощи своей гоночной команды. В то же время, в «Хонде» начали склоняться к постоянному сотрудничеству именно с «БАР». В результате, влияние Крэйга Поллока в команде ослабло, и в 2002 году на посту директора команды его сменил раллийный экс-чемпион Дэвид Ричардс, прежде некоторое время возглавлявший «Бенеттон». С начала 2003 года «BAR» стал эксклюзивным представителем «Хонды» в Формуле-1.

Важным приобретением для команды стал англичанин Дженсон Баттон, сменивший неудачно выступавшего Паниса. В 2003 году Дженсон набрал большую часть очков команды, в то время как Вильнёв начал заметно отставать от партнёра. После ухода Поллока (который оставался его личным менеджером), связи чемпиона с командой ослабли, он продал свой пакет акций. Дэвид Ричардс был недоволен результатами канадца, зарплата которого в 10 миллионов долларов составляла значительную часть бюджета команды и не соответствовала результатам Вильнёва в 2003 году. В результате Вильнёв порвал с «БАР» ещё до конца сезона, перейдя сначала в «Рено», а затем в «Заубер». Его сменил протеже японских автопроизводителей Такума Сато.

Сезон 2004 года стал лучшим в истории команды. Дженсон Баттон регулярно финишировал на подиуме, боролся за победу в Монако и в итоговом зачёте был классифицирован третьим, сразу после непобедимых в тот год «Феррари» Шумахера и Барикелло. Такума Сато стал вторым в истории японским гонщиком, поднявшимся на подиум, заняв третье место на Гран-при США 2004 года. В Кубке Конструкторов «BAR» завоевал серебро.

Дисквалификация

Сезон 2005 года был омрачён для команды дисквалификацией и лишением всех очков, заработанных в первых гонках чемпионата. Инженеры «БАР» своеобразно интерпретировали правило о минимальном весе болида в 605 килограммов. Они сделали машину значительно легче, добиваясь необходимой тяжести за счёт заливаемого на последнем пит-стопе большого количества топлива, которое не расходовалось к финишу и позволяло болидам проходить взвешивание без проблем. В дополнение к лишению очков, команда была вынуждена пропустить следующие два этапа из-за дисквалификации. Только стабильность Баттона в конце чемпионата, постоянно набиравшего очки и даже стартовавшего с поул-позиции, спасла сезон для команды.

Такума Сато провёл неудачный сезон: он пропустил одну гонку из-за болезни (его заменил тест-пилот Энтони Дэвидсон) и в итоге набрал всего одно очко. «Хонда» разочаровалась в своем протеже и отправила его в дочернюю команду «Супер Агури», заменив на следующий год на опытного Рубенса Баррикелло.

К этому моменту концерн «Хонда» уже обладал 45 % акций «БАР», а осенью 2005 года выкупил оставшиеся 55 %. Таким образом команда стала полностью заводской и с 2006 года носит название «Хонда».

Результаты выступлений BAR в Формуле-1

Год Шасси Мотор Шины Гонщики 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 Место Очки
1999 BAR 001 Supertec
FB01
3.0 V10
B АВС
БРА
САН
МОН
ИСП
КАН
ФРА
ВЕЛ
АВТ
ГЕР
ВЕН
БЕЛ
ИТА
ЕВР
МАЗ
ЯПО
11 0
Жак Вильнёв Сход Сход Сход Сход Сход Сход Сход Сход Сход Сход Сход 15 8 10 Сход 9
Рикардо Зонта Сход НС НС НС НС Сход 9 Сход 15 Сход 13 Сход Сход 8 Сход 12
Мика Сало 7 Сход 8
2000 BAR 002 Honda
RA000E
3.0 V10
B АВС
БРА
САН
ВЕЛ
ИСП
ЕВР
МОН
КАН
ФРА
АВТ
ГЕР
ВЕН
БЕЛ
ИТА
СОЕ
ЯПО
МАЗ
5 20
Жак Вильнёв 4 Сход 5 16 Сход Сход 7 15 4 4 8 12 7 Сход 4 6 5
Рикардо Зонта 6 9 12 Сход 8 Сход Сход 8 Сход Сход Сход 14 12 6 6 9 Сход
2001 BAR 003 Honda
RA001E
3.0 V10
B АВС
МАЗ
БРА
САН
ИСП
АВТ
МОН
КАН
ЕВР
ФРА
ВЕЛ
ГЕР
ВЕН
БЕЛ
ИТА
СОЕ
ЯПО
6 17
Оливье Панис 7 Сход 4 8 7 5 Сход Сход Сход 9 Сход 7 Сход 11 9 11 13
Жак Вильнёв Сход Сход 7 Сход 3 8 4 Сход 9 Сход 8 3 9 8 6 Сход 10
2002 BAR 004 Honda
RA002E
3.0 V10
B АВС
МАЗ
БРА
САН
ИСП
АВТ
МОН
КАН
ЕВР
ВЕЛ
ФРА
ГЕР
ВЕН
БЕЛ
ИТА
СОЕ
ЯПО
8 7
Жак Вильнёв Сход 8 10 7 7 10 Сход Сход 12 4 Сход Сход Сход 8 9 6 Сход
Оливье Панис Сход Сход Сход Сход Сход Сход Сход 8 9 5 Сход Сход 12 12 6 12 Сход
2003 BAR 005 Honda
RA003E
3.0 V10
B АВС
МАЗ
БРА
САН
ИСП
АВТ
МОН
КАН
ЕВР
ФРА
ВЕЛ
ГЕР
ВЕН
ИТА
СОЕ
ЯПО
5 26
Жак Вильнёв 9 НС 6 Сход Сход 12 Сход Сход Сход 9 10 9 Сход 6 Сход
Такума Сато 6
Дженсон Баттон 10 7 Сход 8 9 4 НС Сход 7 Сход 8 8 10 Сход Сход 4
2004 BAR 006 Honda
RA004E
3.0 V10
M АВС
МАЗ
БАХ
САН
ИСП
МОН
ЕВР
КАН
СОЕ
ФРА
ВЕЛ
ГЕР
ВЕН
БЕЛ
ИТА
КИТ
ЯПО
БРА
2 119
Дженсон Баттон 6 3 3 2 8 2 3 3 Сход 5 4 2 5 Сход 3 2 3 Сход
Такума Сато 9 15 5 16 5 Сход Сход Сход 3 Сход 11 8 6 Сход 4 6 4 6
2005 BAR 007 Honda
RA005E
3.0 V10
M АВС
МАЗ
БАХ
САН
ИСП
МОН
ЕВР
КАН
СОЕ
ФРА
ВЕЛ
ГЕР
ВЕН
ТУЦ
ИТА
БЕЛ
БРА
ЯПО
КИТ
6 38
Дженсон Баттон 11 Сход Сход ДСК НС НС 10 Сход НС 4 5 3 5 5 8 3 7 5 8
Такума Сато 14 НС Сход ДСК НС НС 12 Сход НС 11 16 12 8 9 16 Сход 10 НС Сход
Энтони Дэвидсон Сход

Напишите отзыв о статье "BAR (команда Формулы-1)"

Ссылки

  • [www.barhondaf1.com/ Сайт БАР]

Отрывок, характеризующий BAR (команда Формулы-1)

– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.