Спасский, Борис Иванович

Борис Иванович Спасский
Дата рождения:	10 февраля 1910(1910-02-10)
Место рождения:	Тула
Дата смерти:	12 января 1990(1990-01-12) (79 лет)
Место смерти:	Москва
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	история физики
Место работы:	Московский университет
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Учёное звание:	профессор МГУ
Альма-матер:	Московский университет
Научный руководитель:	А. К. Тимирязев
Известен как:	автор монографии «История физики»
Награды и премии:

Борис Иванович Спасский (1910—1990) — советский историк физики, доктор физико-математических наук, профессор Московского университета. Автор монографии «История физики» (1963—1964 годы).

Биография и научная деятельность

Б. И. Спасский родился в 1910 году в Туле в дворянской семье, отец: Спасский Иван Алексеевич, мать: Спасская Елена Сергеевна. По окончании средней школы Борис работал слесарем (1929—1932), после чего поступил на физическое отделение Московского университета (с 1933 года преобразованное в физический факультет).

В 1938 году Б. И. Спасский получил диплом с отличием по специальности «теоретическая физика» и был принят в аспирантуру научно-исследовательского института физики, действовавшего при факультете, В аспирантуре Б. И. Спасский специализировался по истории физики, его научным руководителем стал профессор А. К. Тимирязев. Тема диссертации: «Основные физические воззрения ХVII и XVIII веков и М. В. Ломоносов». В дальнейшем Б. И. Спасский много занимался исследованием творчества Ломоносова — в 1961 году он написал книгу «Ломоносов как физик» (совместно с А. Ф. Кононковым), а в 1986 году — брошюру «Михаил Васильевич Ломоносов».

Диссертация была завершена в мае 1941 года и 18 июня 1941 года Б. И. Спасский стал кандидатом физико-математических наук. Спустя 4 дня началась Великая Отечественная война, и Б. И. Спасский ушёл на фронт. Как командир взвода, а позднее командир батареи он воевал в составе Западного и Прибалтийского фронтов, участвовал в боях под Москвой, в Курской битве, в освобождении от гитлеровской оккупации Витебска и Риги. Был награждён тремя боевыми орденами — Красного Знамени (1943), Отечественной Войны II степени (1944), Красной Звезды (1945) и многими медалями. После победы над Германией был переброшен на Дальний Восток, где его военная карьера закончилась.

В 1946 году Б. И. Спасский вернулся на физический факультет МГУ в должности доцента, С 1948 года он читал студентам курс «История и методология физики», который был им создан и постоянно совершенствовался. Он также читал курс физики для студентов философского факультета. С 1949 по 1953 годы работал главным редактором Гостехиздата. Неоднократно избирался секретарем парткома факультета

В 1962 году Б. И. Спасский защитил докторскую диссертацию по трём работам:

• «История физики», часть первая (1956)
• «Очерк возникновения и развития теории относительности»
• «Об исследованиях Н. Н. Пирогова по статистическому обоснованию второго начала термодинамики».

В 1965 году Б. И. Спасскому было присвоено ученое звание профессора. С 1956 года стали выходить его учебники по истории физики. В 1963—64 годах вышел учебник «История физики» в 2-х частях (издательство Московского университета). Второе издание этой книги было опубликовано в 1977 году в издательстве «Высшая школа». По книгам Б. И. Спасского учились и учатся тысячи студентов.

На протяжении многих лет Б. И. Спасский был членом редколлегии сборника «История и методология естественных наук». Принимал участие в написании и редактировании фундаментального издания «Развитие физики в России (очерки)» в двух томах. Был председателем Отделения Советского национального объединения историков науки и техники при МГУ. До последних дней своей жизни он руководил работой кабинета истории физики. Неоднократно представлял советских историков науки за границей. Собирался опубликовать дополненное издание своей монографии по истории физики, но этим планам не суждено было сбыться.

За заслуги в научной и педагогической деятельности Б.И.Спасский был награждён орденами «Знак Почёта» и «Дружбы Народов», несколькими медалями. Б. И. Спасский скончался 12 января 1990 года.

Труды

Книги

• Спасский Б. И. Н. Н Пирогов. // Развитие физики в России.— М.: Просвещение, 1970, с. 300-308.
• Спасский Б. И. История физики, в двух томах. — Изд. 2-е. — М.: Высшая школа, 1977.
• Спасский Б. И. Физика в её развитии. М.: Просвещение, 1979
• Спасский Б. И. Физика для философов. М.: МГУ, 1989; ISBN 5-211-00348-9.

Статьи в журнале «Успехи физических наук»

• Спасский Б. И. Михаил Васильевич Ломоносов — величайший русский учёный. № 42 (9) (1950).
• Спасский Б. И. М. В. Ломоносов и развитие физики. № 75, стр. 397–410 (1961).
• Спасский Б. И., Сарангов Ц. С. К истории открытия теоремы Карно. № 99, стр. 347–352 (1969).
• Спасский Б. И., Левшин Л. В., Красильников В. А. Физика и астрономия в Московском университете (К 225-летию основания университета). № 130, стр. 149–175 (1980).
• Спасский Б. И., Московский А. В. О нелокальности в квантовой физике. № 142, стр. 599–617 (1984).

Литература

• Николаев П. Н. [www.phys.msu.ru/rus/about/sovphys/ISSUES-2000/3%2817%29-2000/17-14/ Борис Иванович Спасский. К 90-летию со дня рождения] // Советский физик, изд. физфак МГУ. — 2000. — № 3 (17), май—июнь.</span>
• [vmu.phys.msu.ru/abstract/1990/4/90-4-100 Памяти Бориса Ивановича Спасского] // Вестник МГУ. Серия З. Физика. Астрономия. — 1990. — Т. 31, № 4. — С. 100–101.
• Борис Иванович Спасский // Люди физфака. Избранные материалы газеты «Советский физик» (1998—2006 годы), М.: Макс Пресс. ISBN 5-317-01684-3, с. 87—89
• Сонин А. С. [scilib-physics.narod.ru/Sonin/idealism.htm «Физический идеализм»: История одной идеологической кампании.] — М.: Физматлит, 1994. — 224 с. — ISBN 5–02–015148–3.

Ссылки

• Николаев П. Н. [genphys.phys.msu.ru/rus/history/HistPhysRoom.php Кабинет истории физики], МГУ.

Отрывок, характеризующий Спасский, Борис Иванович

– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.