Чесноков, Борис Михайлович

Борис Чесноков
Общая информация
Полное имя	Борис Михайлович Чесноков
Прозвища	Лилипут
Родился	9 (23) июля 1891(1891-07-23) Павловский Посад, Московская губерния
Умер	17 января 1979(1979-01-17) (87 лет) Москва, СССР
Гражданство	Россия СССР
Позиция	нападающий
Карьера
Клубная карьера*
1910—1914	Рогожский кружок спорта
1915—1917	Новогиреево
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Борис Михайлович Чесноков (9 (23) июля 1891 — 17 января 1979) — российский футболист, нападающий.

Чемпион Москвы (1915, 1917).

Организатор «Рогожского кружка спорта»(РКС). Один из первых спортивных журналистов страны, писал в журнале «К спорту», стал первым спортивным обозревателем газеты «Правда», первым редактором издательства «Физкультура и спорт», первым автором «Энциклопедического словаря спорта», первым председателем лиги тяжёлой атлетики и борьбы.

Организовал команду «Динамо» по русскому хоккею. Преподавал на кафедре физвоспитания Московского педагогического института, заведовал методическим кабинетом Центрального научно-исследовательского института физкультуры.

Борис Михайлович отец Юрия Чеснокова, волейболиста, чемпиона Олимпийских игр и девятикратного чемпиона СССР.

Ссылки

• [www.championat.ru/football/article-23513.html Статья о Борисе Чеснокове на сайте «Championat.ru»]
• [sport-necropol.narod.ru/chesnokov-bm.html Спортивный некрополь]

Отрывок, характеризующий Чесноков, Борис Михайлович

– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.