Военная академия бронетанковых войск

Поделись знанием:
(перенаправлено с «ВАБТВ»)
Перейти к: навигация, поиск
Военная академия бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского
Год основания

1932

Год реорганизации

1998

Расположение

Россия Россия, Москва

Координаты: 55°45′41″ с. ш. 37°41′43″ в. д. / 55.76139° с. ш. 37.69528° в. д. / 55.76139; 37.69528 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.76139&mlon=37.69528&zoom=17 (O)] (Я)К:Учебные заведения, основанные в 1932 году

Военная орденов Ленина и Октябрьской Революции, Краснознамённая академия бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского — высшее военное учебное заведение Вооружённых Сил СССР и Вооружённых Сил Российской Федерации, занимавшееся подготовкой старших и высших офицеров командно-штабного профиля и инженеров-механиков для танковых войск. Академия существовала с 1932 года по 1998 год.

Дислокация — Екатерининский дворец в Лефортово.

Внешние изображения
[kommission-lefortovo.ru/sites/default/files/pamyatnaya-memorialnaya-doska-«glavnyi-marshal-bronetankovykh-voisk-amazasp-khachaturovich-babadjanian-.jpg?1459023466 памятная мемориальная доска Герой Советского Союза Главный маршал Бронетанковых войск Амазасп Хачатурович Бабаджанян.]




История

Основана на основании постановления Совета Труда и Обороны СССР приказом Реввоенсовета СССР от 13 мая 1932 года как Военная академия механизации и моторизации РККА (ВАММ РККА) имени И. В. Сталина на базе факультета механизации и моторизации Военно-технической академии имени Ф. Э. Дзержинского и Московского автотракторного института имени М. В. Ломоносова.

Изначально было создано четыре факультета: командный, эксплуатационный, конструкторский и промышленный. Первый выпуск (16 человек) состоялся в 1933 году, все выпускники были с командного факультета. В 1935—1936 годах существовал инженерно-командный факультет, в 1932—1941 годах — вечерний факультет, в 1938—1941 годах — инженерный факультет по горюче-смазочным материалам, в 1938—1941 годах — факультет заочного обучения. Впоследствии промышленный (в 1936 году) и конструкторский (в 1933 году) факультеты были упразднены. В конце 1930-х годов были созданы инженерный автотракторный факультет, курсы переподготовки, курсы усовершенствования командного состава.

В годы Великой Отечественной войны академия стала крупнейшим учебным заведением по подготовке офицеров-танкистов в связи с резким ростом и значением автобронетанковых войск. Были сокращены сроки обучения, при этом резко возросло количество слушателей. С 1943 года в составе академии существовали факультеты: командный, инженерно-танковый, инженерно-автоброневой и автотракторный, академические курсы усовершенствования офицерского состава и курсы по подготовке начальников химической службы танковых частей.

В 1941 году из состава военнослужащих и ряда выпускников академии были сформированы танковый батальон и две танковые роты, которые участвовали в боях на Северо-Западном фронте и на Западном фронте. С октября 1941 по август 1943 годов академия действовала в эвакуации в Ташкенте.

После войны наряду с учебным процессом росла роль научно-исследовательской работы в академии. Ученые академии участвовали в разработке важнейших проблем развития бронетанковой техники, теории боевого применения танковых войск, обеспечения и организации деятельности танковых войск. В академии работали крупные учёные А. А. Благонравов, Н. Р. Бриллинг, Н. С. Пискунов, П. А. Ротмистров и другие.

В середине 1990-х годов в Академии непродолжительное время обучались курсанты, которым после окончания Академии присваивались воинское звание (в/з) — «лейтенант».

1 ноября 1998 года в соответствии с постановлением Правительства России от 29 августа 1998 года на базе Военной орденов Ленина и Октябрьской Революции, Краснознамённой академии бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского, Военной орденов Ленина и Октябрьской Революции, Краснознамённой, ордена Суворова академии имени М. В. Фрунзе и Высших офицерских орденов Ленина и Октябрьской Революции, Краснознамённых курсов «Выстрел» имени Маршала Советского Союза Б. М. Шапошникова образована Общевойсковая академия Вооружённых Сил Российской Федерации[1].

Наименования академии

Формирование имело следующие наименования:

  • 13.05.1932—22.03.1933 — Военная академия механизации и моторизации РККА.
  • 22.03.1933—17.04.1943 — Военная академии механизации и моторизации РККА имени И. В. Сталина.
  • 17.04.1943—10.05.1954 — Военная ордена Ленина академия бронетанковых и механизированных войск Красной Армии имени И. В. Сталина.
  • 10.05.1954—30.12.1961 — Военная ордена Ленина академия бронетанковых войск имени И. В. Сталина.
  • 30.12.1961—16.06.1967 — Военная ордена Ленина академия бронетанковых войск.
  • 16.06.1967—1980 — Военная ордена Ленина, Краснознамённая академия бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского.
  • 1980—01.11.1998 — Военная орденов Ленина и Октябрьской Революции, Краснознамённая академия бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского.

Награды академии

Начальники

Выпускники

Далее идёт случайный набор имён. Более полная информация в Категория:Выпускники Военной академии бронетанковых войск

Среди выпускников академии — Маршалы Советского Союза В. И. Чуйков[2], С. К. Куркоткин, С. Л. Соколов, С. Ф. Ахромеев; главный маршал артиллерии В. Ф. Толубко; маршалы бронетанковых войск С. И. Богданов, П. П. Полубояров, М. Е. Катуков; советские генералы армии П. А. Белик, В. А. Беликов, А. Л. Гетман, А. А. Епишев, Е. Ф. Ивановский, М. М. Зайцев, И. Д. Черняховский[3], С. М. Штеменко, И. Е. Шавров, И. Н. Шкадов, И. К. Яковлев; российские генералы армии В. В. Герасимов, В. П. Дубынин, А. В. Квашнин, Н. Е. Рогожкин, И. Н. Родионов, Ю. Н. Якубов; крупные танковые конструкторы Ж. Я. Котин, В. Н. Венедиктов, Ермолаев А.С.; писатель Б. Л. Васильев и многие другие.

Во время Великой Отечественной войны свыше 200 воспитанникам академии было присвоено звания Героя Советского Союза, а 11 из них стали дважды Героями (В. С. Архипов, А. А. Асланов, С. И. Богданов, И. Н. Бойко, М. Е. Катуков, З. К. Слюсаренко, М. Г. Фомичёв, С. В. Хохряков, И. Д. Черняховский, В. И. Чуйков, С. Ф. Шутов). Героями Российской Федерации стали 13 выпускников академии ( М. А. Ашуров, В. П. Брюхов, В. В. Булгаков, В. П. Дубынин, С. В. Качковский , А. В. Квашнин , С. А. Кислов, О. А. Козлов, Е. В. Кукарин, М. М. Рафиков, Ю. Г. Сулименко, Г. Н. Трошев, Л. И. Щербаков).

Напишите отзыв о статье "Военная академия бронетанковых войск"

Примечания

  1. Постановление Правительства Российской Федерации от 29 августа 1998 г. № 1009 «О военных образовательных учреждениях профессионального образования Минобороны России»
  2. В 1936 году окончил академические курсы при академии. Информация из: Советская военная энциклопедия в 8 томах. Том 8: «Ташкент» — «Ящук». — М.: Воениздат, 1981
  3. Карпов В. В. Генерал Черняховский. — М., 2014

Литература

  • «Бронетанковая ордена Ленина Краснознаменная.» Исторический очерк. — М.: Издание ВАБТВ, 1970.
  • «Советская военная энциклопедия.» Том 2: «Вавилон» — «Гражданская». — М.: Воениздат, 1976. — С. 171 — 172.

Отрывок, характеризующий Военная академия бронетанковых войск

Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.