ВАЗ-2101

Поделись знанием:
(перенаправлено с «ВАЗ 2101»)
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
ВАЗ-2101 «Жигули»
Общие данные
Производитель: Волжский автомобильный завод
Годы пр-ва: 19701988
Сборка: Волжский автомобильный завод (Тольятти, СССР)
Класс: Малый первой группы
Иные обозначения: Lada 1200, Lada 1300, Lada 1200S, «копейка»
Дизайн
Тип(ы) кузова: 4‑дв. седан (5‑мест.)
Платформа: Fiat 124
Компоновка: переднемоторная, заднеприводная
Колёсная формула: 4 × 2
Двигатели
Трансмиссия
Характеристики
Массово-габаритные
Длина: 4073 мм
Ширина: 1611 мм
Высота: 1382 мм
Клиренс: 170 мм
Колёсная база: 2424 мм
Колея задняя: 1305 мм
Колея передняя: 1349 мм
Масса: 955 кг
На рынке
Предшественник
Предшественник
Преемник
Преемник
Связанные: «классическое» семейство автомобилей ВАЗ
Похожие модели: Fiat 124
SEAT 124
Tofas Serce
Premier 118NE
Сегмент: B-сегмент
Другое
Объём бака: 39 л
Модификации
ВАЗ-21011, ВАЗ-21013
ВАЗ-2101ВАЗ-2101

ВАЗ-2101 «Жигули» — советский заднеприводный легковой автомобиль малого класса с кузовом типа седан. Первая модель, выпущенная на Волжском автомобильном заводе.

На базе ВАЗ-2101 было создано так называемое «классическое» семейство автомобилей ВАЗ, которое находилось на конвейере до 17 сентября 2012 года.

За выпуск данной модели в мае 1972 года Волжскому автомобильному заводу была вручена Международная премия «Золотой Меркурий». В 2000 году ВАЗ-2101 был назван лучшим отечественным автомобилем XX века по результатам всероссийского опроса, проведённого журналом «За рулём». За все время производства (с 1970 по 1988 годы) Волжский автомобильный завод выпустил 4,85 млн автомобилей ВАЗ-2101 всех модификаций с кузовом седан.





История создания

16 августа 1966 года в Москве было подписано генеральное соглашение между итальянской компанией Fiat и советским Внешторгом о научно-техническом сотрудничестве в области разработки легковых автомобилей. В его рамках был утвержден проект строительства автозавода на территории СССР. Этим соглашением определялись и сами модели: два автомобиля в комплектации «норма» с кузовами седан (ВАЗ-2101) и универсал (ВАЗ-2102), и автомобиль «люкс» (ВАЗ-2103). В качестве прототипа для «нормы» сразу был определен Fiat 124, получивший в 1967 году титул «Автомобиль года».

Летом 1966 года проходило первое знакомство советских специалистов с итальянским автомобилем.

В ходе испытаний на советских дорогах у автомобилей выявились серьёзные проблемы с долговечностью кузова и задних дисковых тормозов. Маленький дорожный просвет и отсутствие буксирных проушин делали проблематичной эксплуатацию машин на просёлке. Недовольство советских инженеров вызывал также нижневальный двигатель — абсолютно бесперспективный с точки зрения дальнейшего развития конструкции. Все замечания советских специалистов были учтены итальянскими конструкторами.

Не менее серьёзным изменениям подверглась ходовая часть и трансмиссия. В итоге ВАЗ-2101 стал отличаться от Fiat 124 тормозами (сзади появились барабанные механизмы, спокойно переносящие плохие дороги), подвеской (передняя подверглась усилению, задняя — полной замене на более современную с пятью реактивными штангами вместо реактивной трубы), карданной передачей (внедрён открытый вал с промежуточной опорой), усиленным сцеплением и доработанной конструкцией синхронизаторов в КПП. Даже в плане комфорта ВАЗ-2101 оказался лучше своего прототипа благодаря появившейся возможности трансформации сидений в полноценные спальные места, которые впоследствии оценили по достоинству тысячи владельцев. Интересно, что некоторые нововведения были применены в «ноль-первой» в целях унификации с люксовой моделью Fiat 124S (ВАЗ-2103). В первую очередь, это травмобезопасные наружные ручки дверей. Также ВАЗ-2101 получил наружное зеркало заднего вида. В общей сложности в конструкцию Fiat 124 было внесено свыше 800 изменений, после чего он получил наименование Fiat 124R. «Русификация» Fiat 124 оказалась крайне полезной и для самой фирмы FIAT, накопившей уникальные сведения о надёжности своих машин в экстремальных условиях эксплуатации.

Первые шесть автомобилей ВАЗ-2101 были собраны 19 апреля 1970 года, ритмичная же работа главного конвейера началась в августе. До конца года в Тольятти собрали 21 530 «единичек», в 1971 году это количество возросло до 172 175 автомобилей, а пик выпуска ВАЗ-2101 пришёлся на 1973 год, когда было собрано 379 007 экземпляров. На проектную мощность завод вышел в 1974 году.

Происхождение названия

Нормаль 1966 года

Необходимо отметить, что ВАЗовские первенцы оказались первыми советскими автомобилями, к которым был применён новый отраслевой документ — нормаль ОН 025270-66, регламентирующая классификацию и систему обозначения подвижного состава: каждой новой модели автомобиля или прицепа присваивается индекс, состоящий из четырёх цифр, где первые две цифры обозначают класс автомобиля (прицепа) и его назначение. Вторые две цифры — модель. Модификации моделей имеют дополнительную пятую цифру, обозначающую порядковый номер модификации. Шестая цифра — вид исполнения: 1 — для холодного климата, 6 — экспортное исполнение для умеренного климата, 7 — экспортное исполнение для тропического климата, 8 и 9 — резерв для других экспортных модификаций. Некоторые машины имеют в своем обозначении через тире приставку 01, 02, 03 и т. д., указывающие на то, что модель или модификация является переходной или имеет дополнительные комплектации. Перед цифровым индексом обычно ставится буквенное обозначение завода, разрабатывавшего или выпускающего данную модель. Например, индекс автомобиля ВАЗ-21011 расшифровывается так: ВАЗ — производитель: Волжский автозавод; 21 — автомобиль малого класса с двигателем от 1200 до 1800 см³; 01 — первая модель, зарегистрированная в этом классе; 1 — первая модификация базового автомобиля, отличающаяся установкой другого двигателя, в данном случае объёмом 1300 см³.

«Жигули»

Бытует мнение, что название «Жигули» родилось благодаря конкурсу, объявленному журналом «За рулём» в августе 1968 года. Однако, по свидетельствам ветеранов ВАЗа, название «Жигули», предложенное конструктором А. М. Чёрным, было утверждено директором завода В. Н. Поляковым ещё в начале 1967 года. Тогда же оно было предложено компании FIAT для разработки декоративной надписи для задней панели кузова.

В народе к ВАЗ-2101 в разное время «приклеились» два прозвища: сначала — «единичка», а уже в конце 1980-х годов, когда модель перестала считаться престижной, — «копейка».

Модификации

Массовые:

  • ВАЗ-2101 «Жигули» — первоначальный вариант, двигатель 1,2 л. (1970—1983);
  • ВАЗ-21011 «Жигули-1300» — так называемая «ноль одиннадцатая» — основные изменения пришлись на модификацию кузова, салон которой получил более удобные по форме передние сиденья и несколько измененные органы управления, а также пепельницы, из задних подлокотников перенесённые непосредственно на панели дверей. В дополнение к этому модификация получила более мощный 69-сильный двигатель рабочим объёмом 1,3 л. Эти автомобили оснащали иной решёткой радиатора с более частыми вертикальными прутьями, в нижней части панели передка появились четыре дополнительных прорези, для лучшего воздухопритока к радиатору системы охлаждения. Бамперы лишились «клыков» и получили взамен по периметру резиновые накладки. На стойках кузова ВАЗ-21011 сзади стали располагать отверстия специальной вытяжной вентиляции салона, которые прикрывали оригинальными решётками, стоп-сигналы и указатели поворота получили отражатели. На автомобиль стали устанавливать фонарь заднего хода (1974—1983).
  • ВАЗ-21013 «Lada-1200s»— отличается от ВАЗ-21011 двигателем ВАЗ-2101 меньшей мощности (рабочий объём 1,2 л) (1977—1988);

Праворульные:

  • Для экспорта в страны с левосторонним движением Волжский автозавод освоил выпуск двух версий «Жигулей» — ВАЗ-21012 и ВАЗ-21014 (на базе ВАЗ-2101 и ВАЗ-21011). Они отличались усиленной пружиной подвески правого переднего колеса, так как при переносе органов управления на правую сторону распределение массы машины оказывалось неравномерным. Годы производства: 1974—1982.

Малосерийные:

  • ВАЗ-21015 «Карат» — модификация для спецслужб, оборудованная двигателем ВАЗ-2106, дополнительным бензобаком, пружинами задней подвески от ВАЗ-2102, точками для установки спецоборудования.

Специальные:

  • ВАЗ-2101-94 — данная модификация представляла собой ВАЗ-2101, укомплектованный двигателем рабочим объёмом 1,5 л от ВАЗ-2103. Автомобиль в первую очередь предназначался для милиции и спецслужб.
  • ВАЗ-21016 — кузов ВАЗ-2101 с 1,3 л двигателем ВАЗ-21011[1].

Экспортный вариант автомобиля назывался Lada 1200. Свыше 57 тыс. автомобилей было отправлено в страны Социалистического содружества — ГДР, Чехословакию, Болгарию, Венгрию и Югославию. Вскоре «Лады» появились на дорогах ФРГ, Франции, Великобритании, Австрии, Швейцарии, Финляндии, Швеции, Египта и Нигерии.

Производство автомобилей ВАЗ-2101 и ВАЗ-21011 было прекращено в 1983 году, в связи с увеличением производства новой модели ВАЗ-2105. Далее стали изготавливать только модификацию ВАЗ-21013, производство которой завершилось лишь в 1988 году.

На базе ВАЗ-2101 был создан также универсал ВАЗ-2102. Автомобиль ВАЗ-2101 стал родоначальником целого семейства машин, называемого «классика». На Кубе практически на полупромышленной основе выпускаются «лимузины» ВАЗ-2101, широко используемые как маршрутные такси.

Спортивные достижения

Спортивный успех «Жигулей» уже был заложен в самом двигателе с распределительным валом в головке блока цилиндров. Оказалось, что мотор отлично поддается форсировке — советские гонщики получили отличную возможность для строительства спортивных машин[2].

Дебют ВАЗ-2101 на спортивной арене состоялся в начале 1971 года в Риге на командном первенстве зимнего чемпионата СССР по ралли. Затем — чемпионат СССР по кольцевым гонкам, где тольяттинские машины даже были выведены в отдельный класс «Жигули». А уже осенью того же года автомобили ВАЗ-2101 приняли участие в международных соревнованиях: три советских экипажа стартовали в марафоне «Тур Европы-71». Маршрут этого ралли проложен по территории 14 стран Западной и Восточной Европы (включая и территорию СССР), а общая протяженность дистанции достигала 14 тысяч километров. По итогам тура команда ВАЗ-Автоэкспорт завоевала «Серебряный кубок» в командном зачете, а экипажи Гирдаускас-Мадревиц и Лукьянов-Карамышев к тому же удостоились и наград в личном зачете. Закономерность этого факта была блестяще подтверждена впоследствии и на «Туре Европы-73», где командам, выступающим на ВАЗ-2101, достались и золотой, и серебряный кубки сразу.

ВАЗ-2101 в качестве гоночного болида была популярна не только в СССР. Англичане, например, в 80-е годы организовывали специальное раллийное первенство Lada Challenge[3].

Впоследствии модель долгие годы не сходила с трасс как внутрисоюзных, так и международных соревнований, а в любительских ралли ВАЗ-2101 порой встречаются и сегодня.

Покорение Нюрбургринга

Автомобиль ВАЗ-2101 «Жигули» 1971 года выпуска, подготовленный командой СитиМоторспорт, участвовал в гонке исторических автомобилей, проходившей на престижной трассе Нюрбургринг 1 октября 2004 года. Соперниками ВАЗ-2101 стали гоночные легенды прошлых лет: Jaguar E-type, Lotus Elan, BMW 2002TI, Alfa Romeo Sprint GT, Ford Mustang и Porsche моделей Porsche 356 и Porsche 911. Всего полсотни коллекционных машин.

ВАЗ-2101 стартовал в начале третьей десятки в соответствии с результатом квалификации, которая проходила во время дождя. Первые круги давались нелегко — на сухой трассе соперники на более мощных машинах один за другим обходили «Жигули». Команде Сити Мотор спорт казалось, что гонка уже проиграна, главное, дойти до финиша. Но вдруг пошёл дождь, и мощность перестала играть решающую роль. Экипаж принялся отвоёвывать позицию за позицией. Сначала обошли лидера зачёта автомобилей выпуска с 1966-го по 1971-й год (немецкий чемпионат исторических гонок проходит в несколько этапов) — синей Alfa Romeo, выступавшей в классе до 1600 см³. Этот автомобиль уже в те годы сходил с заводского конвейера с двухвальным мотором и сдвоенными карбюраторами Weber. Потом ВАЗ-2101 стал обгонять «ягуары» и «порше». Финишировал экипаж ВАЗ-2101 на тридцатой позиции и на первом месте в классе[2].

В 2010 году ВАЗ-2101 опять вышел на трек. На этот раз команда Михаила Горбачева приняла участие в соревновании FHR Historischer Langstrecken Cup, проводимом на полной версии трассы Нюрбургринг. Дело в том, что на Северной петле с 1953-го по 1983-й годы проводились престижные международные гонки на 1000 км. В них участвовали автомобили известных мировых производителей. Советских машин среди них никогда не было. Сегодня такое возможно, так как немцы возродили легендарные гонки для исторических автомобилей.

Подготовка машины к старту осуществлялась при поддержке компании Rossauto. Модифицировать кузов по правилам Группы 1 запрещено, поэтому белая «единичка» выглядит ещё более серийно, чем серебристая, участвовавшая в гонке 2004 года. Подвеска осталась стандартной — установили лишь амортизаторы Koni Sport. Двигатель претерпел более серьёзные изменения. Его расточили до 1300 см³, установили спортивный распредвал и два сдвоенных карбюратора Weber 40 DCOE. Теоретически именно в такой комплектации машина могла бы участвовать в международных гонках в самом начале семидесятых годов. Главными соперниками «единички» были автомобили с объёмом двигателя до 1300 см³, выпущенные с 1965-го по 1971-й годы.

В составе экипажа были представлены Андрей Олейников, журналист и инструктор по вождению Дмитрий Соколов и прекрасно знающий коварную трассу Алексей Мочанов.

В непростых погодных условиях проявила себя и машина, которая хорошо управлялась, и спортсмены, не допустившие серьёзных ошибок. Из условных одноклассников российско-украинский экипаж уступил лишь гонщикам на NSU. Принципиальные конкуренты на Ford Escort 1300GT показали лучшую среднюю скорость на круге, но на финише оказались позади.

Всего ВАЗ-2101 находился в гонке 7 часов и 6 минут, израсходовав более 200 литров топлива, на каждом круге три раза разгонялся до скорости под 180 км/ч (при 7500 об/мин) и в итоге, ведомый Андреем Олейниковым, увидел финишный флаг. Из иностранцев у команды в активе четвёртый результат, и 56-й в абсолюте. Всего финишировало 70 автомобилей, так что и в общем зачёте ВАЗ-2101 обошёл несколько экипажей на Porsche и BMW. Никогда до этого за свою долгую спортивную жизнь ВАЗ-2101 не находился непрерывно в гонке целых 7 часов[4].

Напишите отзыв о статье "ВАЗ-2101"

Литература

  • Вершигора В. А., Зельцер В. И., Пятков К. Б. Автомобили ВАЗ. — Москва: Издательство "Транспорт", 1974. — 368 с.
  • Котляров В. А.  Высокой мысли пламень. — Тольятти: АВТОВАЗ, 2000. — 357 с.
  • Калисский В. С., Манзон А. И., Нагула Г. Е. Пособие водителю-любителю. — Киев: Издательство «Техніка», 1975. — 256 с.
  • Автолегенды СССР. ВАЗ-2102 «Жигули» // DeAgostini: журнал. — 2010. — № 15.
  • Автолегенды СССР. ВАЗ-2101 «Жигули» // DeAgostini: журнал. — 2011. — № 25.

Примечания

  1. Краткий автомобильный справочник НИИАТ. — издание десятое, переработанное и дополненное. — Москва: Транспорт, 1985. — С. 26. — 220 с. — 350 000 экз.
  2. 1 2 Михаил Горбачев. [www.autoreview.ru/archive/2004/22/nurburg/ Миллион евро и одна «копейка»] (рус.). Проверено 13 августа 2011. [www.webcitation.org/65NpMHjxD Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].
  3. Олег Стожков. [www.auto-sport.ru/news/2014/73002/ Закрытые колеса: Копейка. Вторая попытка] (рус.) (26 июля 2010). Проверено 13 августа 2011. [www.webcitation.org/65NpKX0RT Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].
  4. Олег Стожков. [www.auto-sport.ru/news/2014/73830/ Закрытые колеса: Попытка удалась] (рус.) (23 сентября 2010). Проверено 13 августа 2011. [www.webcitation.org/65NpOV4WM Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].

Ссылки


Отрывок, характеризующий ВАЗ-2101

Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)