ВОПРА

Всероссийское общество пролетарских архитекторов
ВОПРА
город:	Москва
Руководители
Председатель	И. Л. Маца
Заместитель председателя	А. М. Заславский
Основание
Первое собрание Общества	1929
Ликвидация
Вхождение в состав Союза советских архитекторов	1932

К:Организации, закрытые в 1932 году

ВОПРА (Всероссийское общество (Всесоюзное объединение) пролетарских архитекторов) — основанная в 1929 году организация советских архитекторов, декларировавшая создание классовой пролетарской архитектуры. Была идейно близка к Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) и Пролеткульту. В 1932 году ВОПРА вошло в состав Союза советских архитекторов.

Члеными-учредителями ВОПРА, подписавшими в августе 1929 года в Москве декларацию о её создания, были К. Алабян, В. Бабенков, В. Бабуров, А. Власов, Ф. Дерябин, Н. Заплетин, А. Заславский, А. Зильберт, К. Иванов, Г. Козленков, Г. Кочар, М. Крестин, М. Крюков, М. Куповский, М. Мазманян, И. Маца, А. Михайлов, А. Мордвинов, Н. Поляков, Ф. Терёхин, В. Симбирцев, Г. Солодовник и А. Файфель. В правления организации входило семь человек: И. Маца (председатель), А. Заславский (заместитель председателя), В. Бабуров (секретарь), Г. Козленков, А. Мордвинов, В. Симбирцев, Ф. Дерябин (члены правления). К началу 1930 года численность ВОПРА в Москве насчитывала 49 человек. Кроме этого отделения общества были созданы в Ленинграде (35 чел.), в Томске, на Украине (45 чел.), в Грузии (20 чел.) и Армении (18 чел.).

Члены ВОПРА декларировали создание новой пролетарской архитектуры на основе механизации, стандартизации и достижений строительной техники, призванной обслуживать и новый коллективный быт и потребности пролетариата. Деятельность других организаций архитекторов — МАО, АСНОВА и ОСА — была причислена в декларации ВОПРА к буржуазному искусству; в ответ члены АСНОВА обвиняли вопровцев в эклектицизме, конструктивисты — в идеализме. ВОПРА известно острой критикой некоторых образцов советской архитектуры конца 1920-х — начала 1930-х годов, в частности собственного дома и других построек архитектора К. С. Мельникова.

В 1929—1931 годах бригады и отдельные члены ВОПРА участвовали в многочисленных архитектурных конкурсах, выполняли различные проекты, в том числе оформление площади Крестьянская Застава в Москве (Н. Круглов, Б. Штивель, Э. Розеньацм), планировка Чарджуя (О. Бальян, В. Бабуров, А. Заславский, И. Кычаков, А. Файфель, А. Швецов), проект ЦПКиО в Москве (П. Гольденберг, В. Долганов), цирк-театр (Б. Штивель), Большой синтетический театр в Свердловске (Н. Круглов, А. Машинский) и другие.

В июне 1930 года ВОПРА передало дела Московскому областному отделению Всесоюзного архитектурно-научного общества (МОВАНО), однако вплоть до 1932 года сохраняло свою самостоятельность. Окончательно ликвидировано в связи с созданием Союза советских архитекторов.

См. также

• Московское архитектурное общество
• АСНОВА
• Объединение современных архитекторов

Литература

• Хмельницкий Д. С. Архитектура Сталина. Психология и стиль. — М.: Прогресс-Традиция, 2005. — 376 с. — ISBN 5-89826-271-7.
• Из истории советской архитектуры 1926—1932 гг.: Документы и материалы / Ред. В. Э. Хазанова. — М.: Наука, 1970. — С. 134—145. — 211 с.

Отрывок, характеризующий ВОПРА

«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.