Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при СНК РСФСР

Поделись знанием:
(перенаправлено с «ВЧК при СНК РСФСР»)
Перейти к: навигация, поиск
Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем
(ВЧК)
Страна

СССР

Создана

20 декабря 1917

Распущена (преобразована)

6 февраля 1922

Юрисдикция

Совет народных комиссаров РСФСР

Предшествующая
служба

Охранное отделение

Преемственная
служба

ГПУ при НКВД РСФСР

Руководство

Ф. Э. Дзержинский,
Я. Х. Петерс

ВЧК при СНК РСФСР (Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР) была создана 7 (20) декабря 1917 года[1]. Упразднена 6 февраля 1922 года с передачей полномочий ГПУ при НКВД РСФСР.

ВЧК РСФСР, являясь органом «диктатуры пролетариата» по защите государственной безопасности РСФСР, «руководящим органом борьбы с контрреволюцией на территории всей страны», была органом безопасности, в ходе Гражданской войны в России против банд и формирований, возникших, в результате раскола общества, а также против лиц, обвинявшихся в контрреволюционной деятельности. Лица, обвинявшиеся в этом в своём большинстве были бывшие белогвардейцы и прочие лица, которые были не согласны с новой властью и вели с ней борьбу, в виде диверсий, направленных прежде всего против мирного населения.

Имела территориальные подразделения для борьбы с бандитскими формированиями на местах[2].

Именно от сокращения «ЧК» произошло слово «чекист».

В частности работа ВЧК по уничтожению банд и формирований особо ярко показана в фильме Н. Михалкова "Свой среди чужих, чужой среди своих".





Задачи ВЧК

В. И. Ленин, главный идеолог её формирования, называл Всероссийскую чрезвычайную комиссию, без которой «власть трудящихся существовать не может, пока будут существовать на свете эксплуататоры…», «нашим разящим орудием против бесчисленных заговоров, бесчисленных покушений на Советскую власть со стороны людей, которые были бесконечно сильнее нас»[3].

С 27 января 1921 года в число задач ВЧК входила ликвидация беспризорности и безнадзорности среди детей[4].

Структура ВЧК

История советских органов госбезопасности

С 22 декабря 1917 по март 1918 года ВЧК располагалась в Петрограде на Гороховой ул., д.2 (ныне Музей политической полиции России).

Управленческий аппарат ВЧК возглавляла коллегия. Руководящим органом был Президиум ВЧК во главе с Председателем Президиума ВЧК, который имел двух заместителей, документооборот обеспечивали 2 личных секретаря.

В аппарате ВЧК имелись следующие отделы и подразделения[2]:

  • по борьбе с контрреволюцией
  • иностранный отдел (20 декабря 1920 года)
  • контрразведывательный отдел
  • отдел международных связей
  • по борьбе со спекуляцией
  • по борьбе с преступлениями по должности
  • тюремный отдел
  • иногородний отдел
  • организационный отдел
  • железнодорожный отдел (с 27 июля 1918 года).
  • военный отдел (с 27 июля 1918 года)
  • Секретный отдел по борьбе «с враждебной деятельностью церковников» (с февраля 1919 года), впоследствии получившее название 6-го отделения[5]
  • комиссия по борьбе с контрабандой (с 8 декабря 1921 года)

В декабре 1917 года аппарат ВЧК насчитывал 40 человек, в марте 1918 года — 120 сотрудников[6].

В марте 1918 года центральный аппарат ВЧК был вместе с советским правительством переведён в Москву. С 1919 года занимал здание страхового общества «Россия» (Здание органов госбезопасности на Лубянке).

Территориальные и специализированные подразделения

  • Территориальные железнодорожные «Губчека» на крупных железнодорожных станциях и узловых пунктах;
  • Фронтовые и армейские чрезвычайные комиссии (до 21 февраля 1919)
  • Особые отделы по борьбе со шпионажем и контрреволюцией в частях и учреждениях Красной Армии (с 21 февраля 1919).

В 1918 году насчитывалось 40 губернских (известных как ГубЧК) и 365 уездных чрезвычайных комиссий[6].

Органы ВЧК в Красной Армии созданы в конце 1918 года для организации борьбы с контрреволюцией в армии и в прифронтовой полосе, шпионажем и проведения разведки в тылу неприятеля.

С августа 1918 года функционируют пограничные, железнодорожные и водно-транспортные органы ВЧК[6].

Полномочия

Первоначально функции и полномочия ВЧК были определены довольно неточно, что к примеру, отражено в докладе Ф. Э. Дзержинского 7 декабря 1917 г. где было им сказано «Комиссия ведет только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения».[7]

C момента своего образования ВЧК приобретает законодательные (прямое участие в разработке законодательства), судебные (судопроизводство) и исполнительные (разведывательная, оперативная и следственная работа) функции в одном ведомстве. В административном порядке применяются прямые меры воздействия, которые первоначально являлись довольно мягкими: лишение контрреволюционеров продовольственных карточек, составление и опубликование списков врагов народа, конфискация контрреволюционного имущества и ряд других.

С началом гражданской войны ВЧК получает чрезвычайные полномочия, меры согласно которым принимались по отношению к контрреволюционерам и саботажникам, лицам, замеченным в спекуляции и бандитизме[6].

Начиная с первых казней красных, захваченных в плен белыми, убийств Володарского и Урицкого и покушения на Ленина (летом 1918 года), обычай арестовывать и зачастую казнить заложников стал всеобщим и был легализован. Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем, производившая массовые аресты подозрительных, имела склонность самолично определять их участь, под формальным контролем партии, но фактически без чьего-либо ведома.

— 1919—1920 г. [8]:100

В то же время сам факт контрреволюционности мог быть истолкован двояко, поскольку определение данного термина было довольно неточным:

всякие выступления, независимо от поводов, по которым они возникли, против Советов, или их исполнительных комитетов, или отдельных советских учреждений

Такое определение контрреволюционным выступлениям дает Постановление Кассационного отдела ВЦИК от 6 ноября 1918 г.[9]

17 апреля 1920 года в секретном порядке было принято "Циркулярное письмо ВЧК № 4 о взаимоотношениях чрезвычайных комиссий с трибуналами", где в частности содержится такая рекомендация:

ВЧК доводит одновременно до сведения товарищей, что для трибуналов вырабатывается особая инструкция [о] так называемом «упрощенном порядке рассмотрения» дел, которая, будучи строго построена на основании статей опубликованного закона, но когда все судопроизводство будет сведено к прочтению обвинительного заключения, допросу обвиняемого и вынесению приговора.

— фрагмент [10]

Предварило упразднение ВЧК выступление В.И. Ленина 23 декабря 1921 года на IX Всероссийском съезде Советов:

…та обстановка, которая у нас создалась, повелительно требует ограничить это учреждение сферой чисто политической, …необходимо подвергнуть ВЧК реформе, определить ее функции и компетенцию и ограничить ее работу задачами политическими…

— фрагмент [11]:328

Особые полномочия

  • С 21 февраля 1918 года — согласно Декрету СНК РСФСР «Социалистическое Отечество в опасности!» «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».

Однако, как сообщается, до июля 1918 года ВЧК применила право на расстрел лишь в отношении нескольких уголовных элементов и крупных спекулянтов, пока не применяя данную норму в отношении политических преступников[3].

  • C 5 сентября 1918 года — право непосредственной ликвидации шпионов, диверсантов, иных нарушителей революционной законности.[2]. Права и обязанности на расстрел «всех лиц, прикосновенных к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам»[12] и на непосредственное осуществление красного террора.

Декрет ВЦИК от 20 июня 1919 г. «Об изъятии из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении» наделяет органы ЧК правом непосредственного расстрела лиц, участных в поджогах, взрывах, умышленном повреждении железнодорожных путей и иных действиях с контрреволюционными намерениями, опубликован 22 июня 1919 г. в «Известиях ВЦИК»[13]:295,296. 23 июня ВЧК выпустила Приказ №174 с разъяснением вышедшего постановления ВЦИК[14].

Постановление ВЦИК и СНК об отмене применения высшей меры наказания (расстрела) от 17 января 1920 г.[15]:104–105, подписанное Лениным и Дзержинским было омрачено самовольной ночной ликвидацией заключенных ЧК Петрограда и Москвы до вступления документа в силу[8]:124,247. Отмена действовала недолго, 28 января 1920 года Дзержинский отправляет секретную телеграмму всем прифронтовым ЧК об их правах "непосредственной расправы, т.е. расстрела за преступления, упомянутые в постановлении ВЦИК от 22 июня 1919 года"[16], 12 февраля направляет телеграмму Бокию о нераспространении отмены на Туркестан[17], а при начале польской интервенции 6 марта 1920 года в Белоруссии, уже 7 марта телеграммы особым отделам фронтов и армий, включая гражданские трибуналы о наделении правом расстрела[18].

2 января 1922 года в связи с нестабильным положением в Сибири Дзержинский просит полномочия равные верховному судье с телефонограммой во ВЦИК о расширении полномочий председателя ВЧК до получения личного права санкции приговоров всех трибуналов[19].

Деятельность

Результаты деятельности

Критика ВЧК

При обсуждении Центральным Комитетом РКП(б) вопросов о внесении изменений в законодательные акты, регламентирующие деятельность ВЧК 25 октября 1918 года ряд делегатов партии осудил «полновластие организации, ставящей себя не только выше Советов, но и выше самой партии», в то же время Бухарин, Ольминский и Нарком внутренних дел Петровский потребовали устранения в деятельности ВЧК «произвола организации, напичканной преступниками, садистами и разложившимися элементами люмпен-пролетариата», Каменев, в качестве Председателя комиссии политического контроля был более радикален, предложив крайнюю меру — фактическое упразднение ВЧК как структуры[20].

В. И. Ленин сделал заявление о полной поддержке и защите структуры, «подвергшейся, за некоторые свои действия, несправедливым обвинениям со стороны ограниченной интеллигенции, … неспособной взглянуть на вопрос террора в более широкой перспективе»[21], а ЦК РКП(б) по его предложению издает Постановление от 19 декабря 1918 года, юридически закрепив запрет любой критики в отношении деятельности ВЧК:

На страницах партийной и советской печати не может иметь место злостная критика советских учреждений, как это имело место в некоторых статьях о деятельности ВЧК, работы которой протекают в особо тяжелых условиях.[22]

Дзержинский был в курсе масштаба недовольства полномочиями и работой ведомства, что отразил в официальных документах, цитата:

«Уважаемые товарищи!

До последнего времени к нам не перестают поступать заявления о том, что провинциальные ЧК, несмотря на все наши приказы, арестовывают <или, грубо выражаясь, преследуют> лиц, абсолютно ничем не вредных Республике или еще хуже наших же товарищей и друзей. Такие явления создают вполне законное недовольство всем аппаратом ВЧК и ее местных органов. Причины таких действий, по нашему убеждению, кроются в том, что не все наши ЧК вполне осознали изменившуюся обстановку жизни нашей Республики. Если год или полгода тому назад, в период острой гражданской войны, мы вынуждены были, не останавливаясь перед единичными ошибками, совершать массовые операции, массовые аресты, если мы раньше должны были решительно изолировать каждого <хотя бы даже и не открытого> нашего противника, то в настоящее время, когда внутренняя контрреволюция на 9/10 разгромлена, в этом нужды нет. Наши методы должны измениться…

— отрывок из Проекта циркулярного письма о порядке производства арестов и задачах ВЧК от 23 марта 1920 г. [23]

Кибальчич, радикальный критик создания ЧК, по его словам "инквизиции с тайными процедурами"[8]:462, но при этом активно работавший с ней, упоминал, что упразднение ведомства было главным требованием меньшевиков[8]:93, за которыми Дзержинский приказал 17 марта 1919 года установить слежку и "забирать заложников из ихней среды"[24], а 2 мая 1920 года "судить на месте с отправкой в Москву"[25]:

Для меня, как и для многих, было очевидным, что упразднение ЧК, восстановление обычных судов и права на защиту отныне становилось условием внутреннего спасения революции. Но мы ничего не могли сделать. Политбюро, в которое тогда входили Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Рыков и Бухарин, ставило вопрос, но не осмеливалось решить его, само страдая, без сомнения, от психоза страха и всевластия.

— 1919—1920 г. [8]:124-125

В резолюции XI Всероссийской партийной конференции РКП(б), проходившей с 19 по 22 декабря 1921 года, была поднята проблема ограничения ВЧК, которая послужила основой последующему выступлению Ленина об ограничении:

Новые формы отношений, созданные в процессе революции на почве проводимой властью экономполитики, должны получить своё выражение в законе и защиту в судебном порядке… Судебные учреждения Советской республики должны быть подняты на соответствующую высоту. Компетенция и круг деятельности ВЧК и ее органов должны быть соответственно сужены и сама она реорганизована.

[26]:472

Репрессии сотрудников ВЧК

Сталин продолжил традицию проведения репрессий, но применил их и по отношению к сотрудникам репрессивных органов. В результате проводимой «чистки» были расстреляны, в частности, бывшие руководящие сотрудники ВЧК, считавшиеся «соратниками Дзержинского»: А. X. Артузов, Г. И. Бокий, М. Я. Лацис, М. С. Кедров, В. Н. Манцев, Г. С. Мороз, И. П. Павлуновский, Я. X. Петерс, М. А. Трилиссер, И. С. Уншлихт, В. В. Фомин.[3]

Документы и награды ВЧК

Художественные фильмы

Снятые после распада СССР:

Интересные факты

  • Словосочетание «Чрезвычайная комиссия» употреблялось и в названии других организаций, например Чеквалап — Чрезвычайная комиссия по снабжению валенками и лаптями Красной Армии[27]

См. также

Напишите отзыв о статье "Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при СНК РСФСР"

Примечания

  1. Согласно сведениям ГАРФ, ф. 130, оп. 1, д. 1, л. 31 об.
  2. 1 2 3 Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии (1917—1922 гг.). Сб. док. М., 1958, N 144.
  3. 1 2 3 А. Велидов «Красная книга ВЧК»
  4. Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии (1917—1922 гг.). Сб. док. М., 1958, N 313.
  5. Русская Православная Церковь. XX век / Беглов А. Л., Васильева О. Ю., Журавский А. В. и др. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. С. 122.
  6. 1 2 3 4 5 О. И. Чистяков, Кутьина Г. А., Мулукаев Р. С., Новицкая Т. Е., Рогожин А. И., Семидеркин Н. А. «История отечественного государства и права»
  7. В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917—1922 гг.). М., 1987. С. 23.
  8. 1 2 3 4 5 Серж В. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=book&num=1201 От революции к тоталитаризму : Воспоминания революционера] / пер. с фр. Ю. В. Гусевой, В. А. Бабинцева. — М.: Праксис, 2001. — 696 с.
  9. Л. Л. Кругликов. «Уголовное право России»
  10. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1018641 ЦА ФСБ России. Ф. 66. Оп. 1. Д. 92. Л. 115–120. Подлинник. Машинопись.].
  11. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44
  12. [www.lawmix.ru/docs_cccp.php?id=8062 Постановление СНК РСФСР от 5 сентября 1918 года «О красном терроре»]
  13. Декреты советской власти. М. 1971. Т. 5.
  14. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1018492 ЦА ФСБ России. Ф. 66. Оп. 1-Т. Д. 28. Л. 5. Типографский экз.].
  15. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/1018595 Декреты Советской власти. Т. VII. М., 1974.].
  16. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1018597 ЦА ФСБ России. Ф. 1. Оп. 4. Д. 710. Л. 132. Подлинник. Машинопись.].
  17. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1018609 ЦА ФСБ России. Ф. 1. Оп. 4. Д. 70. Л. 109. Подлинник. Машинопись.].
  18. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1018624 ЦА ФСБ России. Ф. 1. Оп. 4. Д. 711. Л. 153. Подлинник. Рукопись.].
  19. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1019290 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 237. Л. 3. Копия. Машинопись.]
  20. Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории, РЦХИДНИ, 5/1/2558
  21. Ленин и ВЧК: сборник, с. 122.
  22. Ленин и ВЧК: сборник, с. 133.
  23. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1018629 ЦА ФСБ России. Ф. 66. Оп. 1-Т. Д. 28. Л. 271. Копия. Машинопись.].
  24. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1018437 ЦА ФСБ России. Ф. 1. Оп. 3. Д. 570. Л. 135. Подлинник. Машинопись.].
  25. Фонд Александра Н. Яковлева [www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1018661 ЦА ФСБ России. Ф. 1. Оп. 4. Д. 712. Л. 314. Подлинник. Машинопись.].
  26. КПСС в резолюциях… Т.2.
  27. Чеквалап // Мар Е. Флаг на штыке. — М.: Детлит, 1972.

Литература

  • Лацис М. И. [elib.shpl.ru/ru/nodes/11596-latsis-m-i-chrezvychaynye-komissii-po-borbe-s-kontrrevolyutsiey-m-1921#page/1/mode/grid/zoom/1 Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией.] — М.: Гос. изд-во, 1921. — 62 с.
  • Мельгунов С. П. Красный террор в России. 1918—1923. — М.: PUICO, P.S., 1990.
  • Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ: 1918—1956. Опыт художественного исследования. Т. 1—3. — М.: Центр «Новый мир», 1990.
  • ЦГА РСФСР. «Высшие органы государственной власти и органы центрального управления РСФСР (1917—1967 гг.)» : Справочник (по материалам государственных архивов)
  • Legget G. The Сheka: Lenin’s political police. — Oxford. 1981.
  • Санковская О. М. Формирование кадров всероссийской чрезвычайной комиссии, 1917—1922 гг. : На материалах центрального аппарата ВЧК : дисс. … канд. ист. наук : 07.00.02 — Архангельск, 2004. — 273 c.
  • Ратьковский И. С. [www.pseudology.org/Abel/PetroVchk1918_RedTerror.pdf Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году]. — 1-е. — Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2006. — 286 с. — 1000 экз. — ISBN 5-288-03903-8.
  • Капчинский О. И. ВЧК: организационная структура и кадровый состав. 1917—1922 гг. : дисс. … канд. ист. наук : 07.00.02 — М., 2005. — 276 c.
  • Архив ВЧК: Сборник документов / Отв. ред. В. Виноградов, А. Литвин, В. Христофоров; сост.: В. Виноградов, Н. Перемышленникова. — М.: Кучково поле, 2007. — 719 с.
  • Симбирцев, Игорь. ВЧК в ленинской России. 1917—1922. В зареве революции. — М.: Центрополиграф, 2008.
  • Колпакиди А., Север А.
  • В. Зазубрин. щепка. 1923. КГБ. — М.: Яуза, Эксмо, 2010. — С. 7-97. — 784 с. — (Энциклопедия спецслужб). — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-37862-3.
  • Яковлева М. А. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2011/5/Krivoruchenko_Moscow_Extraordinary_Commission/ МЧК: Московская чрезвычайная комиссия]. — ООО «Издательство Элит», 2011. — 260 с. — ISBN 989-5-902406-16-7.
  • Рябчиков С. В. Зеленые на Юге России: новые материалы // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання», 2008, т. 17(2), с. 120—126.
  • Рябчиков С. В. Списки кубанского большевистского подполья, или разгадка тайны генерала Болховитинова // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання», 2008, т. 18(3), с. 64-70.
  • Рябчиков С. В. Заметки по истории Кубани (материалы для хрестоматии) // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання», 2011, т. 30(3), с. 25-45.
  • Плеханов А. А., Плеханов А. М. Всероссийская чрезвычайная комиссия СНК (7(20) декабря 1917 — 6 февраля 1922): Краткий справочник. — М.: СВГБ, 2011. — 528 с., 3 000 экз., ISBN 978-5-9950-0188-1

Ссылки

  • [www.hrono.ru/dokum/191_dok/19180610chka.php Положение о чрезвычайных комиссиях, принятое на Всероссийской Конференции Чрезвычайной Комиссии 10.06.1918 г.]
  • [lib.himoza.org/bin/win/HISTORY/FELSHTINSKY/gpu.txt ВЧК/ГПУ: документы и материалы. Ю. Г. Фельштинский. — М.: Издательство гуманитарной литературы, 1995.]
  • [lib.himoza.org/bin/win/HISTORY/FELSHTINSKY/gpu.txt «Непроницаемые недра» ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918—1929 гг.]
  • Яковлева М. А. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2010/6/Iakovleva/ Дискуссии 1919–1921 годов о функциях и правах Всероссийской и Московской чрезвычайных комиссий: современный взгляд] // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». — 2010. — № 6 — История.

Отрывок, характеризующий Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при СНК РСФСР

Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?