Вавилов, Андрей Петрович

Андрей Петрович Вавилов <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">государственный и политический деятель, экономист</td></tr>
представитель в Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от Законодательного Собрания Пензенской области III-го и IV-го созывов
28 мая 2002 года — 17 марта 2010 года
Предшественник:	Александр Владимирович Пашков
Преемник:	Юрий Иванович Калинин
Рождение:	10 января 1961(1961-01-10) (63 года) Пермь
Образование:	Московский институт управления им. Серго Орджоникидзе, экономист-кибернетик
Учёная степень:	Доктор экономических наук

Андре́й Петро́вич Вави́лов (род. 10 января 1961 года, Пермь) — бывший член Комитета Совета Федерации по бюджету, член Комиссии Совета Федерации по информационной политике, Представитель в Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от законодательного (представительного) органа государственной власти Пензенской области (дата подтверждения полномочий: 28 мая 2002 г., срок окончания полномочий: март 2010 г.), сложил досрочно полномочия по собственному желанию. Доктор экономических наук.

Перед избранием в СФ РФ — директор ЗАО «Институт финансовых исследований». Основатель благотворительного фонда «Научный потенциал».

Профессиональная деятельность

Ранний период

В 1983 году окончил Московский институт управления им. Серго Орджоникидзе по специальности «экономист-кибернетик».

В 1983—1984 гг. — инженер-программист Вычислительного центра Министерства здравоохранения СССР.

В 1985 году окончил аспирантуру при Московском институте управления им. Серго Орджоникидзе. Защитил диссертацию на соискание научной степени кандидата экономических наук.

С 1985 по 1988 гг. — инженер, младший научный сотрудник Центрального экономико-математического института АН СССР. Во время работы в ЦЭМИ состоялось знакомство с Егором Гайдаром.

С 1988 по 1991 гг. — старший научный сотрудник Института экономики и прогнозирования научно-технического прогресса (ИЭПНТП) АН СССР.

В июле-августе 1990 года под руководством академика Станислава Шаталина и начальника сводного экономического отдела Совета Министров СССР Григория Явлинского (с 1995 года лидера партии «Яблоко») участвовал в разработке программы «500 дней» — нереализованного плана постепенного перехода Советского Союза на рыночную экономику.

В 1991 году — заведующий лабораторией Института проблем рынка АН СССР.

В 1991—1992 гг. работал научным сотрудником Института международной экономики Петерсона (Вашингтон, США) — авторитетного экспертно-аналитического центра мирового уровня.

Период работы в Минфине РФ

По собственному утверждению, «в сентябре 1992 г. был назначен главой Департамента макроэкономики Министерства финансов РФ. …С ноября 1992 г. по 1997 г. являлся первым заместителем министра финансов».

Однако, по сведениям из официальных источников, А. П. Вавилов назначен первым заместителем министра финансов РФ 2 апреля 1992 года. В сферу ответственности Вавилова входила разработка и реализация эффективной макроэкономической политики, решение проблем федерального бюджета и выстраивание отношений с международными финансовыми организациями, такими как Международный валютный фонд и Международный банк реконструкции и развития.

С 1992 до ухода из Минфина РФ в 1997 г. А. П. Вавилов являлся членом Правительственной комиссии по государственному внешнему долгу и финансовым активам Российской Федерации, утвердившей 31 октября 1994 года список первоочередных платежей в счёт погашения внешней задолженности, осуществлявшихся начиная с 1995 г. через Консорциум уполномоченных российских банков, которому выделялись для этого соответствующие средства.

11 ноября 1992 года назначен членом Контрольно-наблюдательного Совета при Правительстве РФ. Занимал эту должность до 1994 года.

8 июля 1992 года назначен заместителем председателя Валютно-экономической Комиссии Правительства РФ.

С 7 октября 1992 по 2 августа 1993 года — ответственный секретарь Правительственной комиссии по вопросам кредитной политики.

С 15 декабря 1992 года — член Консультативного экспертного совета по проблемам экономической реформы.

С 19 марта 1993 года — член Межведомственной комиссии по стимулированию промышленного экспорта.

С 20 июня 1993 года — член Межведомственной комиссии по реализации Государственной целевой программы «Жилище».

С 3 октября 1993 года — член Правительственной комиссии РФ по сотрудничеству с международными финансовыми организациями и техническому содействию.

С 23 октября 1993 по 3 марта 1995 года — член Межведомственной комиссии по военно-техническому сотрудничеству РФ с зарубежными странами.

С 30 ноября 1993 года — член Межведомственной комиссии по социально-экономическим проблемам угледобывающих регионов.

В 1993 г. входил в оргкомитет по организации Российского банка реконструкции и развития.

После так называемого «черного вторника» (обвального падения курса рубля на биржевых торгах 11 октября 1994 г.) и снятия в связи с этим исполняющего обязанности министра финансов С. Дубинина, 13 октября 1994 года назначен исполняющим обязанности министра финансов.

4 ноября 1994 года освобожден от должности исполняющего обязанности министра финансов в связи с назначением на пост министра финансов Владимира Панскова и 5 ноября года вновь назначен первым заместителем министра финансов Российской Федерации. Одновременно ему объявлен строгий выговор за допущение октябрьского кризиса.

С 13 декабря 1994 года — член Правительственной комиссии по вопросам финансовой и денежно-кредитной политики.

20 февраля 1995 года назначен статс-секретарем — членом Представительства Правительства РФ в Федеральном Собрании. Находился в этой должности по 1997 год.

С 24 февраля 1995 года — заместитель руководителя Межведомственной комиссии РФ по сотрудничеству с международными финансово-экономическими организациями и «Группой семи».

В ноябре-декабре 1995 года Вавилов подписывал от имени Минфина документы по залоговым аукционам, представлявшим собой, по мнению экспертов и СМИ, самую масштабную в России передачу госсобственности в частные руки. Сблизился с президентом «ОНЭКСИМ-банка» Владимиром Потаниным — автором идеи проведения аукционов.

8 февраля 1996 года, после отставки Чубайса с поста первого вице-премьера, введён в состав Комиссии Правительства РФ по экономической реформе.

В мае 1996 года вошёл в Совета директоров РАО «Газпром» в качестве представителя государства.

С июня 1996 года — заместитель руководителя группы по управлению контрольным пакетом акций Росэксимбанка, принадлежащих государству.

А. П. Вавилов был также одним из основателей рынка российского государственного долга, сначала внутреннего (государственных краткосрочных обязательств — ГКО) и затем иностранного (еврооблигации). В качестве первого заместителя министра финансов он отвечал за организацию выпуска первых российских еврооблигаций в 1996—1997 гг. и так называемые облигации Минфина. После запуска этого рынка управление государственным долгом было одной из приоритетных задач А. П. Вавилова на посту первого заместителя министра.

В мае 1996 года стал казначеем предвыборной кампании президента России Бориса Ельцина. В одном из интервью заявил, что именно ему Ельцин «доверил избирательные деньги». 25 июля 1996 года получил благодарность Президента Ельцина за активное участие в организации и проведении выборной кампании.

29 октября 1996 года состоялось заседание Совета директоров ЗАО «ОРТВ». Члены Совета директоров приняли решение выступить с рядом кадровых рекомендаций, в частности, акционерам рекомендовано ввести в состав Совета директоров первого заместителя министра финансов РФ Андрея Вавилова. На собрании акционеров 7 декабря 1996 года был введен в состав Совета директоров ЗАО «ОРТВ» и стал первым заместителем Председателя Совета директоров ОРТВ.

3 февраля 1997 года на стоянке у здания Минфина был взорван служебный автомобиль Вавилова, сам Вавилов в это время находился в здании министерства и не пострадал. Ряд СМИ выразили уверенность в том, что взрыв был попыткой покушения на замминистра.

В апреле 1997 года накануне реорганизации Правительства РФ 1 мая 1997 года подал в отставку и 17 апреля 1997 года был освобожден от обязанностей первого заместителя министра финансов «в связи с переходом на другую работу».

Иная деятельность

С 15 мая 1997 года занимал должность президента банка «Международная финансовая компания» (МФК), входивший в холдинг «Интеррос» Потанина.

В июне 1997 года был предложен группой «ОНЭКСИМ-Банк» — МФК в состав Совета директоров РАО «Газпром», но на собрании акционеров не получил необходимого числа голосов.

В конце 1996 года А. П. Вавилов с коллегами основал Институт финансовых исследований — независимую группу экспертов-экономистов. Основная часть персонала Института состоит из высококвалифицированных экономистов и финансистов, ранее работавших в Центральном экономико-математическом институте Российской Академии наук и Банке «МФК», включая главу аналитического департамента «МФК». С 1998 по 2002 год А. П. Вавилов являлся директором ИФИ, а с 2002 г. — председателем научного совета Института. Одновременно в 1998—1999 гг. был советником Председателя Правления РАО «Газпром» по финансовым вопросам.

В 2000 году А. П. Вавилов приобрел контрольный пакет акций в маленькой российской нефтяной компании «Северная нефть», чьим крупнейшим акционером была компания «Коминефть», которой, в свою очередь, владел концерн «Лукойл». Будучи с апреля 2000 года Председателем Совета директоров, менее чем за четыре года он сделал эту компанию одним из ведущих независимых российских нефтяных производителей (среди компаний, не принадлежащих российским нефтяным холдингам).

В июне 2002 года Вавилов покинул пост председателя совета директоров компании «Северная нефть», оставшись, однако, её основным владельцем.

В июне 2003 года, когда «Лукойл» выставил очередной иск «Северной нефти», Вавилов объявил о продаже подконтрольных ему активов компании госкорпорации «Роснефть». Аналитики оценили общую сумму сделки в 500 миллионов долларов.

В 2002 году защитил диссертацию на соискание научной степени доктора экономических наук в Центральном экономико-математическом институте Российской Академии наук (тема диссертации: «Макроэкономические аспекты управления государственным долгом»).

С февраля 1998 года — руководитель экономического консультативного совета при главе Республики Алтай.

В феврале 1998 года был выдвинут Горно-Алтайским пассажирским автотранспортным предприятием кандидатом в депутаты Государственной Думы РФ от Горно-Алтайского избирательного округа. Инициатором выдвижения Вавилова стал Семен Зубакин. В марте 1998 года Избирательная комиссия Республики Алтай отказала Вавилову в официальной регистрации в качестве кандидата в депутаты Госдумы РФ по причине того, что Вавилов до прохождения регистрации начал вести предвыборную агитацию через СМИ и проводить встречи с трудовыми коллективами. Однако через несколько дней он все же был зарегистрирован кандидатом в депутаты Государственной Думы РФ.

31 мая 1998 года проиграл выборы Михаилу Лапшину, недобрав всего 1100 голосов.

С 27 июня 2002 года является членом Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации — представителем от Законодательного Собрания Пензенской области.

До января 2008 года А. Вавилов входил в состав Комитета Совета Федерации по правовым и судебным вопросам.

3 апреля 2003 года основал Фонд «Научный потенциал» (Human Capital Foundation) — международную благотворительную организацию. Центральный офис Фонда расположен в Лондоне.

17 марта 2010 досрочно прекращены полномочия члена Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации Андрея Петровича Вавилова в связи с его заявлением о сложении своих полномочий.

С марта 2010 г. А. П. Вавилов является Председателем совета директоров инновационной научно-производственной компании ЗАО «СуперОкс», действующей с 2006 г. и являющейся одним из ведущих мировых центров генерации интеллектуального капитала в области исследований на наноуровне, в частности, по тематике высокотемпературной сверхпроводимости.

Уголовные дела и обвинения

С апреля 1997 года Вавилов проходил свидетелем по делу о хищении правительственного кредита на сумму в 231 миллион долларов США. Кредит, выделенный авиакорпорации «МиГ», должен был пойти на производство боевых самолётов для Индии. В 2000 году дело было прекращено за отсутствием состава преступления

28 мая 2001 года был вызван в Генпрокуратуру, где был извещён, что против него может быть возбуждено уголовное дело.

5 января 2004 года, по требованию федерального прокурора округа Северная Калифорния (США), личный самолёт Вавилова совершил вынужденную посадку в аэропорту города Палм-Бич; Вавилов был допрошен полицией, предположительно, по делу бывшего украинского премьера Павла Лазаренко, обвинявшегося в США в отмывании 114 млн долларов, суд над которым вскоре должен был начаться в США (в августе 2006 года Лазаренко был осужден на девять лет в связи с исчезновением в 1996-97 годах из «Газпрома» 700 миллионов долларов.

10 января 2007 года Верховный суд России удовлетворил ходатайство прокуратуры о возбуждении уголовного преследования против Андрея Вавилова.

11 июля 2008 года стало известно, что Вавилов дал согласие на прекращение в отношении него уголовного дела о хищении 231 млн долларов из госбюджета «по нереабилитирующим основаниям» (в связи с истечением срока давности); постановление следствия гласит, что вина Вавилова в мошенничестве в особо крупных размерах, а также злоупотреблении служебным положением «полностью доказана».

По сообщению газеты «КоммерсантЪ»:

«Следствие пришло к выводу, что Вавилов, занимавший пост первого заместителя министра финансов, совершил хищение и злоупотреблял служебным положением. В 1997 году Вавилов организовал выделение из бюджета кредита в размере 231 миллиона долларов МАПО МиГ якобы для производства самолётов МиГ-29. Однако соглашение с Индией о поставке истребителей, заключённое в 1992 году, к тому времени перестало выполняться. Эта сумма в результате сложной финансовой схемы попала на счета подставных компаний в офшорной зоне Антигуа и Латвии».

Вавилов обвинялся по двум статьям: ч. 4 статьи 159 и ч. 3 статьи 285 УК РФ (хищение путём мошенничества в особо крупных размерах и злоупотребление служебным положением, повлекшее тяжкие последствия).

Однако, как пишет «КоммерсантЪ»:

«Руководитель управления пресс-службы Совета федерации Юрий Козлов сообщил вчера „Ъ“, что Андрей Вавилов продолжает оставаться действующим членом Совета Федерации — на отставке сенатора в связи с признанием его виновным в хищении следственные органы не настаивают. Взыскивать с господина Вавилова и других обвиняемых похищенную сумму никто не собирается.»

В августе 2008 года компании Penthouse 2009 и Inc. Penthouse 2011 Inc., принадлежащие Андрею Вавилову, начали судебные иски против нью-йоркского застройщика El-Ad о якобы причинённом покупателю ущербе на сумму 30 миллионов долларов США. Иск относится к покупке Андреем Вавиловым двух пентхаусов нью-йоркском центре Hotel Plaza стоимостью $53.5 миллиона, за которые Вавилов внёс предоплату 10,7 миллиона.

Публикации

Имеет более 20 научных публикаций.

• Andrey Vavilov, The Russian Public Debt and Financial Meltdowns // Palgrave Macmillan, September 2010
• Автор книги (в соавторстве с О. Вьюгиным) «Trade Patterns in tһе Former Soviet Union. Five Years' Policy Experience and tһе Future» (USA, ASPO, 1997).
• Вавилов А. Государственный долг: уроки кризиса и принципы управления. // М.: «Городец-издат», 2001.
• Вавилов А., Ковалишин Е. Принципы государственной долговой политики. // Вопросы экономики. 2001. № 8.
• Вавилов А. П., Трофимов Г. Ю. Рост на исходе?, Ведомости, 16 мая 2000.
• Вавилов А. П. «В неоправданном долгу», статья в еженедельнике «КоммерсантЪ-Деньги», опубликована в № 17 (270) за 3 мая 2000 года.
• Вавилов А. П. «Внутренние проблемы внешнего долга», статья в газете «КоммерсантЪ», опубликована в № 59 (1944) за 6 апреля 2000 года.
• Вавилов А. П. «Новый русский кризис», статья для еженедельника «Новая газета», опубликована в № 2 (525) за 18-24 января 1999 года.
• Вавилов А. П., Ковалишин Е. А. «К истории банкротств и дефолтов», статья для еженедельника «Новая газета», опубликована в № 9 (532) за 16-23 марта 1999 года.
• Вавилов А. П., Поманский А. Б., Трофимов Г. Ю. Пенсионная реформа в России: анализ переходного процесса, Вопросы экономики, № 2, 1999.
• Вавилов А., Ковалишин Е. Проблемы реструктуризации внешнего долга России: теория и практика. // Вопросы экономики. 1999. № 5.
• Вавилов А., Поманский А., Трофимов Г. и др. Финансовый кризис и государственный долг. // М.: Институт финансовых исследований, 1999.

Интересные факты

• В мае 2005 года Вавилов был назван российским журналом Forbes в числе 100 самых богатых россиян. Его состояние было оценено журналом в 380 миллионов долларов. Таким образом, он занял 80-е место в рейтинге богатейших коммерсантов России. Свои деньги бизнесмен, по его собственным словам, которые процитировал Forbes, предпочитал размещать «по разного рода инвестиционным стратегиям на развитых рынках», а не в России, где он «сейчас вообще ничего не стал бы покупать». СМИ отмечали, что сенатор-миллионер на дату публикации своей фамилии в списке Forbes был прописан в селе Кривошеевка Нижнеломовского района Пензенской области, и налоги со своих доходов платил в областную казну.
• По данным майского номера журнала «Русский Forbes», за 2006 год в списке 100 самых богатых бизнесменов России А. Вавилов занимал уже лишь 95-ю строчку, но правда с капиталом, подросшим до 470 миллионов долларов. Таким образом, за год состояние сенатора-бизнесмена увеличилось на 90 млн долларов.
• В 2000 году на улицах Москвы появились билборды с портретами жены Андрея Вавилова бывшей актрисы театра «Ленком» Марьяны Цареградской и надписями «Привет, Марьяна» и «Любимая, любимая». Кампания обошлась Вавилову в 160 тыс. $ и преследовала целью примирение с женой, которая была достигнута: в 2005 году у Андрея и Марьяны родилась дочь которую назвали Гойя-Вивиен,, а в 2014 году - сын Данте Габриэль.

Ссылки

• [www.avavilov.ru Личный сайт]
• Вавилов, Андрей — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [www.avavilov.ru/press/ Подборка публикаций в прессе]
• [www.flb.ru/kompromat/137/1.html#info Подборка компромата в прессе]
• [online.wsj.com/article/SB122092039564112803.html The Wall Street Journal, September 9, 2008]
• [www.ifs.ru Сайт Института финансовых исследований, научным руководителем которого является Вавилов А. П.]
• [www.hcfoundation.ru Сайт благотворительного фонда «Научный потенциал», основателем которого является Вавилов А. П.]

Отрывок, характеризующий Вавилов, Андрей Петрович

В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.