Вавилов, Генрих Дмитриевич

Генрих Дмитриевич Вавилов (31.01.1935) — заслуженный артист России

Биография

Родился 31 января 1935 года в поселке Сосновоборск Пензенской области. После окончания средней школы работал помощником киномеханика в фабричном клубе.

Впервые вышел на сцену Кузнецкого драматического театра в 1953 году. Первыми актерскими пробами были эпизоды в спектакле «Вас вызывает Таймыр» и сказке «Королевство кривых зеркал». Третья работа — Теодоро в комедии Лопе де Вега «Собака на сене».

В 1954 году был призван в армию. Через три года, окончив службу, вернулся на Кузнецкую сцену. В 1961 году был приглашен в Пензенский областной драматический театр имени А. В. Луначарского, где дебютировал в роли доктора Ренвика в спектакле «Замок Броуди».

В 1968 году перешёл в Кишиневский театр драмы и три сезона успешно играл там (Нил в «Мещанах» М. Горького, Митч в «Трамвае „Желание“» Т. Уильямса, Андрей Прозоров в чеховских «Трех сестрах»).

В 1971 году вернулся в Пензу. В 1984 году — присвоено почетное звание «Заслуженный артист России».

Роли

На его счету несколько десятков ролей. Лучшая — Сирано де Бержерак из одноименной пьесы Э. Ростана.

Литература

• Ларин Е. М. Вавилов Генрих Дмитриевич.// Пензенская энциклопедия. М., Большая Российская энциклопедия, 2001.
• Ещё не вечер // Молодой ленинец, 9.02.1995.
• Краснова А. Б. «Ты, Герочка, играть умеешь» // Доброе утро, 1995, № 7.
• Марченко Г. Генрих Вавилов метит в цари!// Молодой ленинец, 29.01.2013.

Ссылки

• [inpenza.ru/people/vavilov-g-d.php ВАВИЛОВ Генрих Дмитриевич]
• [penzanews.ru/culture/54835-2012 В Пензе заслуженный артист России Генрих Вавилов празднует 77-летие ]

Отрывок, характеризующий Вавилов, Генрих Дмитриевич

«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.