Вавилов, Пётр Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Петрович Вавилов
Дата рождения:

30 мая 1918(1918-05-30)

Место рождения:

Городище, Пензенская губерния, РСФСР

Дата смерти:

15 декабря 1984(1984-12-15) (66 лет)

Страна:

СССР СССР

Научная сфера:

Селекция, Растениеводство

Место работы:

МСХА, ВАСХНИЛ

Альма-матер:

МСХА

Известен как:

Заслуженный деятель науки и техники Коми АССР,

Награды и премии:

Пётр Петро́вич Вави́лов (30 мая 191815 декабря 1984) — видный учёный в области селекции и семеноводства кормовых культур. Участник Великой Отечественной войны (19411945).





Биография

Родился в городе Городище Пензенской обл. Окончил в 1941 году Московскую сельскохозяйственную академию им. К. А. Тимирязева. Аспирант, ассистент кафедры растениеводства МСХА (1945—1948). Старший научный сотрудник сектора климатологии научно-исследовательской базы АН СССР в Коми АССР, учёный секретарь президиума (1949—1951), заместитель председателя президиума (1951—1956), председатель президиума (1956—1965) Коми филиала АН СССР, одновременно (1962—1965) директор Института биологии этого филиала. Доктор сельскохозяйственных наук (1964). Профессор кафедры растениеводства (1965—1971), ректор (1971—1978), заведующий кафедрой растениеводства (1978—1984) МСХА. Академик ВАСХНИЛ (1973). Президент ВАСХНИЛ (1 августа 1978 года15 декабря 1984 года).

Научная деятельность

Основные научные работы посвящены растениеводству, интродукции, селекции и радиобиологии растений. Учёный особое внимание обращал на проблемы кормопроизводства. Разрабатывал научные основы создания прочной кормовой базы в условиях Севера — вопросы рационального использования занятых паров, обогащения видового состава культурной флоры. Вывел ряд сортов и полигибридов сахарно-кормовой свёклы, впервые в СССР создал односемянный сорт кормовой свёклы. Провёл комплексные исследования действия повышенной естественной и искусственной радиации на различные компоненты природных биогеоценозов.

П. П. Вавилов считается главным виновником широкого распространения борщевика Сосновского, злостного и опасного сорняка, на территории Европейской части бывшего СССР, Польши и других европейских стран. Он защитил диссертацию по этому растению и считал, что урожайность его зелёной массы поможет восстановлению послевоенного сельского хозяйства.[1][2][3]

Заслуженный деятель науки и техники Коми АССР (1962). Заслуженный деятель науки РСФСР (1976). Награждён орденом Трудового Красного Знамени и 7 медалями СССР. Член-корреспондент АН СССР (1979). Почётный доктор Польской сельскохозяйственной академии (1978). Награждён 4 золотыми медалями зарубежных стран. Опубликовано около 450 научных трудов, в том числе 37 книг и брошюр. Ряд трудов опубликован за рубежом.

Фото

  • www.bibliolink.ru/load/43

Напишите отзыв о статье "Вавилов, Пётр Петрович"

Примечания

  1. [esquire.ru/cow-parsnip?force=1&force_mobile=1 «Урожайный гад» — Журнал Esquire]
  2. [mathematicmodels.blogspot.com/p/blog-page_2929.html Борщевик атакует...]
  3. [www.dissercat.com/content/produktivnost-borshchevika-sosnovskogo-v-usloviyakh-tsentralnogo-raiona-nechernozemnoi-zony- Продуктивность борщевика сосновского в условиях Центрального района Нечерноземной зоны РСФСР]

Литература

  • Новые перспективные силосные растения в Коми АССР (итоги опытных работ) / Соавт.: К. А. Моисеев и др. — Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1963. — 339 с.
  • Вопросы повышения урожайности сельскохозяйственных культур в условиях Коми АССР / Соавт. Н. В. Чебыкина. — Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1966. — 110 с.
  • Растениеводство: Учеб. для студентов… по агрон. спец. / Соавт.: В. В. Лукьянюк и др. — М.: Колос, 1975.— 590 с. Учебник выдержал 5 переизданий.
  • Интенсивные кормовые культуры в Нечерноземье / Соавт. В. И. Филатов. — М.: Моск. рабочий, 1980. — 173 с.
  • Бобовые культуры и проблема растительного белка / Соавт. Г. С. Посыпанов. — М.: Россельхозиздат, 1983. — 256 с.
  • Полевые сельскохозяйственные культуры СССР: Альбом / Соавт. Л. Н. Балышев. — М.: Колос, 1984. — 159 с.

Отрывок, характеризующий Вавилов, Пётр Петрович

– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.