Вагнер, Линдси

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Линдси Вагнер
Lindsay Wagner

Линдси Вагнер в 2008 году
Дата рождения:

22 июня 1949(1949-06-22) (74 года)

Место рождения:

Лос-Анджелес, США

Профессия:

актриса

Карьера:

1971 — наст. время

Ли́ндси Ва́гнер (англ. Lindsay Wagner, род. 22 июня 1949 года) — американская актриса. Она наиболее известна по главной роли в популярном телесериале 1970-х «Бионическая женщина», который принес ей премию «Эмми» в 1977 году.





Ранняя жизнь

Вагнер родилась в Лос-Анджелесе, Калифорния. Когда ей было семь лет, её родители развелись, и она вместе с матерью переехала в пригород Пасадены[1]. Она закончила «Орегонский университет».

Карьера

Вагнер начала карьеру в качестве модели. В 1971 году она подписала контракт с Universal Studios, и впоследствии этого начала сниматься в кино и на телевидении. В 1973 году она сыграла главную роль в фильме студии 20 Century Fox «Бумажная погоня». В том же году сыграла роль фотомодели Дидры в фильме «Двое».

В 1976 году она получила свою самую известную роль, в сериале «Бионическая женщина». Она выиграла премию «Эмми» в 1977 году в категории «за лучшую женскую роль в драматическом телесериале», а также получила две номинации на «Золотой глобус». После завершения сериала она снялась в фильме «Ночные ястребы», где исполнила роль бывшей жены героя Сильвестра Сталлоне, а также «Большой риск», «Принцесса Дэйзи» и «Кошмар на Биттер Крик», а также вернулась на телевидение с двумя недолго просуществовавшими сериалами.

В 1984 году она была удостоена звезды на «Голливудской „Аллее славы“». Вагнер продолжала периодически сниматься в кино и на телевидении в 90-х и 2000-х, однако уже с меньшим успехом. Она появилась в кинофильме «Рикошет» в 1991 году, а также в нескольких независимых и телевизионных фильмах. На телевидении она появилась в сериале «Склад 13» в 2010—2011 годах.

Напишите отзыв о статье "Вагнер, Линдси"

Примечания

  1. [www.filmreference.com/film/69/Lindsay-Wagner.html Lindsay Wagner Biography (1949-)]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Вагнер, Линдси

Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.