Вагнер, Николай Петрович

Николай Вагнер
Имя при рождении:	Николай Петрович Вагнер
Дата рождения:	18 (30) июля 1829(1829-07-30)
Место рождения:	Богословский Завод, Верхотурский уезд, Пермская губерния, Российская империя
Дата смерти:	21 марта (3 апреля) 1907(1907-04-03) (77 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:	зоолог, писатель
Язык произведений:	русский

Никола́й Петро́вич Ва́гнер (18 [30] июля 1829, Богословский завод Верхотурского уезда Пермской губернии (ныне Карпинск Свердловской области) — 21 марта [3 апреля] 1907, Санкт-Петербург) — русский зоолог и писатель.

Биография

Николай Вагнер родился 18 (30) июля 1829 года в Верхотурском уезде Пермской губернии (ныне город Карпинск Свердловской области) в дворянской семье.

Детство Вагнер провёл на Урале, где работал врачом его отец, Пётр Иванович Вагнер. С 1840 года, когда отец был утверждён профессором минералогии, геологии и сравнительной анатомии Казанского университета, жил в Казани. В 1841 году Николай Вагнер обучался в частном пансионе М. Н. Львова, затем с 1842 по 1845 год учился во 2-й Казанской гимназии.

В 1845 году Вагнер поступил на отделение естественных наук Казанского университета (окончил в 1849 году со степенью кандидата с золотой медалью за сочинение «О лучших характерных признаках для классификации насекомых»). С 1848 года начал печататься: в журнале «Русская иллюстрация» вышли его научно-популярные статьи на темы зоологии «Жуки-атехви» и «Жуки-могильщики».

После университета Вагнер преподавал естественную историю и сельское хозяйство в Нижегородском Александровском дворянском институте. В 1851 году получил степень магистра зоологии за работу «О чернобылках, водящихся в России». В 1852 году становится адъюнктом при физико-математическом факультете Казанского университета, магистром, затем доктором (1855, диссертация «Общий взгляд на паукообразных»). С 1858 года неоднократно выезжал за рубеж в научные командировки. С 1860-го — профессор зоологии, с 1862-го — ординарный профессор зоологии Казанского университета. В 1861—1864 годах Вагнер — редактор «Учёных записок Казанского университета». В 1863 году получает Демидовскую премию Академии наук за исследование «Самопроизвольное размножение у гусениц насекомых», ставшее сенсацией в научном мире того времени. В 1869 году был удостоен премии Бордена от Парижской академии наук и избран почётным членом Сибирского университета.

В 1870—1885 годах — профессор Санкт-Петербургского университета (продолжал читать лекции до 1894 года). Основал на Соловецком острове на Белом море биологическую станцию и был её директором до конца существования станции.

В 1877—1879 годах редактор научно-популярного журнала «Свет». C 1891 года — президент Русского общества экспериментальной психологии, с 1899 — почётный член Казанского университета. В 1901 году издал научно-популярные очерки книгой «Картины из жизни животных».

Умер от прогрессивного паралича 21 марта (3 апреля) 1907 года в Петербурге. Похоронен на Смоленском православном кладбище.

Семья

Первый сын, литератор Владимир Николаевич, застрелил собственную жену.

Второй сын, Юлий Николаевич Вагнер — зоолог, один из авторов Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.

Научные труды

• «Самопроизвольное размножение гусениц у насекомых» (1862, здесь Вагнер впервые установил явления педогенеза на примере галлиц);
• «Предварительное сообщение о медузах и гидроидах Белого моря» (1881)
• «Беспозвоночные Белого моря» (1885)

Взгляды и убеждения

В 1854 году в Москве Вагнер познакомился с С. Т. и К. С. Аксаковыми и под их влиянием увлёкся славянофильством. До середины 70-х годов считал себя атеистом и дарвинистом (хотя признавался, что, впервые прочитав Евангелие в 1851 году после сильной болезни, испытал религиозный экстаз), читал А. И. Герцена, К. Фохта, Л. Бюхнера, Я. Молешотта.

В 1874 году побывал на спиритических сеансах и стал убеждённым спиритом, много писал о спиритизме, полемизировал с Д. И. Менделеевым и другими критиками спиритизма. Принял на свой счет насмешки Л. Н. Толстого над спиритизмом в комедии «Плоды просвещения».

В 1875—1877 годах переписывался с Ф. М. Достоевским.

Литературное творчество

Известен главным образом как детский писатель.

Первое произведение написал в 1869 году, когда журнал «Нива» объявил премию в тысячу рублей за повесть из русской жизни, однако товарищи убедили Вагнера не отсылать повесть в журнал. Впоследствии она вышла в «Русской мысли» как роман под названием «К свету» в 1883 году.

В 1872 году в издательстве «Общества переводчиц» Н. В. Стасовой и М. В. Трубниковой вышли его популярные «Сказки Кота-Мурлыки», которые потом неоднократно переиздавались. По собственному признанию автора, на него оказали влияние «Сказки и истории» Андерсена, изданные тем же «Обществом переводчиц» в середине 60-х годов.

В книгу «Сказки Кота-Мурлыки» вошло двадцать пять философских сказок и притч, из которых «Телепень», «Любовь великая», «Царевна Мелина» и другие выходили отдельными изданиями вплоть до революции. Последнее десятое издание «Гиза» вышло в 1923 под редакцией Тумской.

Характерными особенностями сказок Вагнера являются своеобразный мистицизм («Мила и Нолли», «Макс и Волчок», «Песенка земли»), символизм и аллегория («Курилка», «Царевна Мелина» или «Чудный мальчик»), сочетающиеся часто с суровым реализмом («Без света», «Телепень»). Основная тема их — неизбежность горя, страдания и неустройства человеческого общества. Выходом из непрекращающейся борьбы добра со злом для автора является мистицизм и расплывчатая вера в лучшее будущее. Так, Макс, умирая, говорит Волчку: «Верь, что когда-нибудь всем будет лучше жить; верь и борись во имя этой веры» («Макс и Волчок»).

Иногда автор находит выход и примирение по ту сторону жизни («Пимперле»).

Заметное место в творчестве Вагнера занимает жанр рождественского рассказа («Новый год», «Телепень», «Пимперлэ»).

Вагнер высмеивает ханжество и фарисейство. Сказки Вагнера вызвали в своё время горячую полемику в педагогической среде; часть педагогов считала их далёкими и чуждыми для детей, слишком психологичными.

У массового юного читателя сказки не встречали большого сочувствия, но на отдельных детей, особенно в восьмидесятых и девяностых годах XIX века, производили иногда исключительное впечатление. Но огромное количество переизданий, выдержанное сборником сказок в течение двух десятилетий, говорит об известной популярности сказок Вагнера.

Написал также антисемитский роман «Тёмный путь» (1881—84; 1890), вызвавший бурную полемику и резкую критику в литературных кругах.

Ряд произведений Вагнера (роман «Тёмный путь», повести «Впотьмах» и «Ольд-Дикс») содержат элементы научной фантастики. В них, частности, высказан ряд научных предвидений — фрейдизм, информатика, космические полёты и др.

Произведения

• 1870—1872 — «Сказки Кота-Мурлыки», сборник сказок
• 1882 — «Гризли», повесть
• 1883 — «К свету», роман
• 1881—1884 — «Тёмный путь», роман
• 1887 — «Впотьмах», повесть
• 1887 — «Ольд-Дикс», повесть

Библиография

• Вагнер Н. П. Безъ света. Новый годъ. Спб., тип. Спб. акц. общ. «Слово». 1906.
• Вагнер Н. П. Кто был Кот-Мурлыка? (предисловие к первому изданию). // Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. М.: Паллада, 1992.
• Вагнер Н. П. Повести, сказки и разсказы. Кота-Мурлыки. Изд. 2-е. Т. I—VIII. Спб., тип. М. М. Стасюлевича. 1890—1904.
• Вагнер Н. П. Повести, сказки и разсказы. Кота-Мурлыки. Изд. 3-е. Т. I—VI. Спб., тип. М. М. Стасюлевича. 1900—1908.
• Вагнер Н. П. Повести, сказки и разсказы. Кота-Мурлыки. Изд. 4-е. Т. I—III, V. Спб., тип. т-ва «Общественная польза». 1905—1914.
• Вагнер Н. П. Повести, сказки и разсказы. Кота-Мурлыки. Т. I—VIII. Спб., тип. М. М. Стасюлевича. 1887—1899.
• Вагнер Н. П. Сказка о царевиче Гайдаре. Кота Мурлыки. [псевд.] М., ["Посредникъ"] отд-ние тип. И. Д. Сытина. 1902.
• Вагнер Н. П. Сказка о царевиче Гайдаре. Кота Мурлыки. М., [Посредникъ]. 1896.
• Вагнер Н. П. Сказка о царевиче Гайдаре. Кота Мурлыки. М., [Посредникъ]. 1900.
• Вагнер Н. П. Сказки Кота Мурлыки. Изд. 2-е, пересм. и дополн. Спб., изд. кн. маг. «Нового времени», 1881.
• Вагнер Н. П. Сказки Кота Мурлыки. Изд. 2-е, пересм. и дополн. Спб., тип. Лебедева, 1887.
• Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки, собранныя Николаемъ Вагнеромъ. Спб., изд-во Стасовой и Трубниковой. 1872.
• Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. М.: Паллада, 1992.
• Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. [псевд.] с рис.: М. О. Микешина [и др.] Изд. 5-е. Спб., тип. Демакова, 1895.
• Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. Под ред. Е Тумской. М.—Пг., Гос. изд-во, 7-я тип. «Мосполиграф», 1923.
• Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. С рис.: М. О. Микешина, В. И. Якобіа, бар. М. П. Клодта [и др.] Изд. 9-е. Спб., тип. М. М. Стасюлевича, 1913.
• Вагнер Н. П. Телепень. (Рождественскій разсказъ изъ былыхъ временъ). Кота-Мурлыки. Подъ ред. журн. «Русское богатство». М.: 1895.
• Вагнер Н. П. Телепень. (Рождественскій разсказъ). (Изъ былыхъ временъ). Кота-Мурлыки. Подъ ред. журн. «Русское богатство». М.: 1886.
• Вагнер Н. П. Телепень. (Рождественскій разсказъ). (Изъ былыхъ временъ). Кота-Мурлыки. Подъ ред. журн. «Русское богатство». М.: 1890.
• Вагнер Н. П. Темный путь. Романъ-хроника. (Въ четырехъ частяхъ). Кота Мурлыки. Т. I—II. Спб., тип. М. М. Стасюлевича, 1890.
• Вагнер Н. П. Царевна Меллина. Сказка о том, какъ появилась на свете насмешка. Кота Мурлыки. М., 1895.
• Вагнер Н. П. Царевна Меллина. Сказка о том, какъ появилась на свете насмешка. Кота Мурлыки. М.: «Посредникъ», 1905.
• Вагнер Н. П. Фёдоров-Давыдов А. Кто за детей, М., 1906.

Литература

• Алтаев Ал. Памятные встречи. М., 1959.
• Головенченко С. А. Андерсеновское в сказках Н. П. Вагнера // Мировая словесность для детей и о детях. М., 2004.
• Дудаков С. Ю. Злой сказочник // Дудаков С. Ю. История одного мифа. Очерки русской литературы 19-20 веков. М.,1993. (См. текст книги на сайте Электронная библиотека Александра Белоусенко).
• Елачич Е. Сборник статей по вопросам детского чтения. Статья «Сказки Кота-мурлыки как материал для детского чтения». — СПб. 1914.
• Журнал «Воспитание и обучение». книга 11. 1896.
• Журнал «Женское образование». Статья «Сказки как материал для детского чтения». Ї 6—7. 1885.
• Лазарева И. А., Минералова И. Г. Внутренняя форма сказочных произведений Н. П. Вагнера // Мировая словесность для детей и о детях. М., 2004.
• Отзывы об отдельных книгах: Журнал «Педагогический листок». кв. 2. 1872.
• Раздъяконов В. С. Педагогическая полемика вокруг творчества Н. П. Вагнера конца XIX — начала XX века // Гуманитарий в роли педагога. Вып. 2. — М.: РГГУ, 2008. — С. 7-11.
• Раздъяконов В. С. Творчество Н.П. Вагнера в религиозной культуре России последней трети XIX века. — М.: РГГУ, 2009. (диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук).
• Русские писатели. 1800—1917: Биографический словарь / гл. ред. П. А. Николаев. Т. 1: А—Г. Москва: 1992. С. 385—386.
• Широков В. А. Русский Андерсен // Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. М., 1992
• Что читать детям. — СПб. 1898.

Ссылки

Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.

• [agata.onego.ru/text/vagner.txt Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки] на [onego.ru/ Onego.ru]
• [az.lib.ru/w/wagner_n_p/ Сочинения Вагнера на сайте Lib.ru: Классика]
• Вагнер, Николай Петрович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49776.ln-ru Профиль Николая Петровича Вагнера] на официальном сайте РАН
• А. Горяшко. [wsbs-msu.ru/doc/view.php?ID=55 Вагнер Н. П. Плохой хороший человек. Личность и судьба Н. П. Вагнера.]

Отрывок, характеризующий Вагнер, Николай Петрович

Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.